Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Не нравится – езжай обратно. Тебя сюда силком никто не тащил, – сердито ответил есаул. Он тоже был изрядно удивлен неприглядным видом столицы.

– Ну, оглобли поворачивать, пожалуй, рановато, – по-прежнему загадочно промолвил князь Дмитрий. – Москвы-то вы еще не видели, это только посад13.

– Что значит посад? – не замедлил вмешаться в разговор Никита Лысый.

– То место, где люди бедные, простого звания проживают, – пояснил Новосильцев.

«Все у вас, у московитов, не по-человечески. У нас так неимущие и справные, простые казаки и атаманы вперемежку живут», – подумал Княжич, вспомнив о своей усадьбе, мирно соседствовавшей с захудалой землянкой Сашки Ярославца.

Впрочем, вскоре казаки убедились в справедливости княжеских речей. Прокопченные, маленькие избы сменились добротными домами с печными трубами на крышах, украшенных затейливой резьбой. «Наверняка купчишки здесь обосновались, – решил Иван. – Сразу видно, в ратном деле ничего не понимают, лишь барыши подсчитывать горазды. Это ж надо впритык друг к другу жилища понастроить да еще улицу бревнами застелить. Коли полыхнет – в одночасье все выгорит. Недаром Герасим сказывал, что Москву эту татары не раз уже жгли».

Миновав посад, отряд подъехал к земляному валу, на вершине которого виднелся плетень из толстых жердей, служивший, видимо, основой земляного укрепления.

– Так это что, и есть царский кремль? – усмехнулся Иван, укоризненно качая головой.

– Нет, сие Китай-город, до кремля еще добраться надо и не так-то просто в него попасть, но это уже Москва. Вон, видишь, справа, – князь указал на большое деревянное строение, похожее на огромную ногайскую юрту, из которого валил густой дым и раздавался лязг железа. – Это пушечный двор, там оружие огненного боя льют. А вон, слева, видишь каменную башню? Это арсенал. Там пушки с порохом хранят.

Помрачнев лицом, царев посланник с язвительной усмешкою добавил:

– А за ним – тюрьма. Ее отсюда не видать. Но это так, для мелких злоумышленников, для ослушников побольше, вроде нас с тобой, в самом кремле застенок имеется. Ну да ладно, хватит о печальном, давайте в город въезжать.

Приосанившись, Дмитрий Михайлович выехал вперед и направился к высокой каменной башне, у которой стояло десятка два стрельцов. Как ни странно, но казаков пропустили в ворота беспрепятственно. Судя по всему, верным стражникам царевым было не до станичников. Большинство из них, словно свиньи в дерьме, рылись в телегах стоявшего поодаль от ворот торгового обоза.

– Чего это они на нас, разбойников, даже не взглянули, а купчишек вон как потрошат? – насмешливо поинтересовался Разгуляй.

– Какой с тебя им прок. Начни подачку вымогать, так еще плетью вдоль спины получишь, купчишки же народец мирный, мзду14 безропотно дадут.

– Ну а если не дадут, заартачатся? – не отставал с расспросами Митяй.

– Тогда в тюрьме той самой окажутся, – преспокойно заверил Новосильцев и как ни в чем не бывало продолжил путь по знакомой с детства московской улице.

В Китай-городе не то что мужицких изб, но и купеческих домов почти не было, все больше резные терема да каменные палаты. Однако здесь, как и в посаде, малочисленные по дневному времени прохожие, завидев казаков, норовили прильнуть к забору, а то и вовсе скрыться в ближайшей подворотне.

– Отчего народ московский так пуглив? – изумился Княжич.

– Поживи здесь год-другой, таким же станешь, – усмехнулся Дмитрий Михайлович и начал разъяснять станичникам московские порядки. – Опричнину-то государь извел, но душегубы, что в ней служили, в большинстве своем при нем остались. Куда им деться друг от друга. И нас наверняка за царских стражников народ принимает. Кто ж еще-то может по Китай-городу при оружии разъезжать. А от тех добра не жди, вот и прячутся людишки от греха подальше.

«Да, занесла нелегкая. Не напрасно побратим предупреждал, мол, смотри, в опричники не выслужись. Люди добрые уже от нас шарахаются. Коли дальше так пойдет, и впрямь недолго угодить в кромешники«, – ужаснулся Ванька.

Видно, угадав его мысли, Новосильцев строго вопросил:

– Ну что, не передумали ехать к государю на поклон. Сейчас решайтесь, после поздно будет. Как войдем в кремлевские ворота, обратно уже не повернуть.

Станичники невольно остановились, вопрошающе уставившись на – Княжича – гляди, тебе решать. Поразмыслив с полминуты, Иван отчаянно взмахнул рукой и со словами «Едем, возвращаться – примета дурная. Ежели бог не выдаст, так и царь не съест» двинулся вперед. Вскоре улица закончилась, и знаменный отряд Хоперского полка вступил на площадь, что раскинулась у самых главных, Фроловских ворот Московского кремля.

– Глянь, казаки, какая красотища, – воскликнул Бешененок, выражая всеобщее восхищение. Есаула поразил не столько вид кремля – крепость, как крепость, только очень уж большая, он его таким себе и представлял, – сколько величаво возвышающаяся над площадью церковь, число причудливых, разноцветных куполов которой даже трудно было сразу сосчитать.