Проклятый род (СИ)

   Выдохнув, Серко напомнил себе, что он не только Навь, но и человек, который хочет попытаться пройти новой дорогой - тем самым путём, о котором никто ему не рассказывал, кроме Веры. Она была не такой как все остальные, таких девушек Серко ещё не встречал. Среди Навьих женщин почиталась только грубая сила, да удаль. Вот и скалился он перед вестами, говорил о жестоких победах, о богатой добыче и вещах отнятых у людей. Лишь тогда во взгляде Волчиц разгорался огонь, а объятья становились теснее. Но что было правдой из его обещаний? Весты никогда не охотились, не слышали крики ограбленных, не видели, как угасает жизнь в застывших глазах...

   Внезапно голоса смолкли и Серко насторожился. Он мог с лёгкостью отличить одну тишину от другой и сейчас рядом с ним была именно та тишина, которая предупреждала об укрывшейся жертве. Дух беспокойно заворочался где-то под рёбрами, посоветовал охотнику быть осторожнее и вновь потребовал крови - так человек станет сильнее, разгадает противника в темноте и добудет победу. Но Серко унял в себе злобу, решив понадеяться только на человеческую часть души. Разочарованный Зверь оставил его, предоставив разбираться во всём самому.

   Свернув за поворот затхлого перехода, Серко вошёл в разрушенный жилой блок. Зрение без Волка ухудшилось, но он ещё мог разглядеть на стенах следы от выстрелов и глубокие борозды медвежьих когтей. Ногам было сложно ступать по завалам из мусора и старых объедков. Приготовив к стрельбе карабин, Серко осторожно выбирал место для каждого шага. Он чувствовал, что хозяйка берлоги уже не спит и прислушивается к шорохам незваных гостей. Нужно было как можно быстрее отыскать крестианцев, чтобы сбежать из сырой темноты.

   Вдруг из комнаты по соседству раздался жалостный всхлип. Серко сразу узнал детский голос Егорки. Мальчик был сильно напуган, хотя ещё даже не успел встретиться с лесным чудовищем. Зубы Нави сжались от ненависти к Михаилу. Он уверенно зашагал прямо к порогу подозрительной комнаты и лишь в последний момент успел почувствовать нападение.

   Всего лишь мимолетное предчувствие, еле заметное глазу движение, но это спасло ему жизнь. Зазубренный нож только порезал плечо и не попал в голо, в которое метил. На пол бункера пролилось несколько капель горячей крови, а внутри двоедушца тут же грянула ярость. Обратись он заранее к Волчьему духу, так никакой человек не смог бы так подло подкрасться. Михаил попытался нанести удар снова, но уже не успел. Серко перехватил запястье парня и быстрой подсечкой свалил его на пол. Невзирая на боль, юноша никак не выпускал из ладони клинка. С глухим рыком Михаил попытался как-нибудь извернуться, чтобы атаковать снова.

  - Мишенька, остановись! - закричала Вера из темноты, но крестианец как обезумевший её не слушал. Серко ощутил, как пол под ними неожиданно содрогнулся - нельзя было шуметь в медвежьей берлоге! Схватив за волосы Михаила, он приложил его лицом об грязный бетон. В удар охотник вложил только половину возможной силы, но и этого хватило, чтобы парень закашлялся кровью.

  - Не по росту себе противника выбрал! - он наконец-то сумел отнять нож у крестианца. Когда Серко встал и расправил плечи, то вдруг почувствовал боль. Пальцы нащупали кровоточащую рану под распоротой курткой. Разглядев это, Вера испуганно охнула.

  - Ах ты, глупый дурак... - сокрушенно проворчал Навий сын. - За пролитую кровь всякий раз отмщение требуется, иначе Недоля проснётся. Не в обиду тебе, крестианец, но таково моё обещание матери...

   Схватив Михаила за куртку, Серко прижал его к жёсткому полу и занёс нож над правым плечом.

  - Не надо, молю тебя всеми святыми! Человек же ты или зверь! Не надо мстить уже беззащитному! - отчаянно крикнула Вера. Рука Серко замерла и он встретился с зеленью глаз. Вера с великой мольбой смотрела на двоедушца и каждое её слово больно резало сердце.

  - Человек или Зверь? Вопрос не из лёгких... - Серко с хрипом смотрел в испуганное лицо Михаила. - Значит настала пора сделать шаг против судьбы...

   Сказав это, он отбросил в сторону зазвеневшую сталь. Серко не стал проливать крови в ответ, несмотря на материнское предупреждение. Зверь был загнан в глубины души и закован в тяжёлые цепи человеческой воли. Могильным воем он пообещал жестокую расплату за такое предательство, но этот вой был не слышен другим, а вот реальный рёв обрушился на охотника.

   Стены убежища затряслись от грозного рыка медведицы. Хозяйка берлоги больше не собиралась терпеть в своём логове чужаков. За неестественно долгую жизнь она уже не раз пробовала человеческое мясо и легко распознала знакомые запахи. Но Великий Зверь давно перестал бояться охотников и теперь свирепел оттого, что распознал противника с Волчьей душой.