Проклятый род (СИ)

      Они опять амолчали. Им оставалось считанные минуты перед грядущей казнью. Каждый ушёл в себя. Голова Влада была пуста, никаких мыслей про смерть. Все это он уже в каком-то смысле прожил, даже несколько раз — во сне! И этот очередной заход теперь казался чем-то нестрашным. Как опрокинуть свечу и затушить пламя. Как заснуть. Единственное, что продолжало его угнетать, брать верх над ожиданием предстоящего — чувство тревоги, за то, что он подвел свой клан. При воспоминании об лицах Андрюхи, Чингина, Коляна, Кирилла Павловича, у Влада нехорошо щемило в груди — и это была не напоминание о недавних ранениях, а что-то глубже, обиднее, больнее. И еще одно лицо мелькало в голове — бледный лик четвертого князя, Мефистофеля. Владу было безумно досадно, до зубовного скрежета, что он не сможет убить эту тварь! Его затопило волной стыда за собственное бессилие. Он взялся за дело — и проиграл.

      В дальнем углу знакомо лязгнула дверь. Неужели данный им на покаяние срок так быстро пролетел? Владу казалось, что прошло лишь несколько минут, не больше. Возможно, в своих размышлениях он опять ушел в себя слишком глубоко, забыв о никогда не замирающем времени, и теперь его судьба, освещенная зыбким, плящущим на стенах отблеском пламени с шелестом подступала все ближе, чавкая по сырым камням.

      — Встали! — У камеры появились три монаха с факелами.

      Артем с Владом поднялись, замок камеры открылся, их вывели вперед. Запястья затекли и ныли, тело горела от ожогов и мелких ран. Влад зашагал к свету, плечо к плечу с Артемом. Каждый шаг стучал в голове, отдавался во всем теле тяжестью и накатывающим тошнотворной волной страхом.

      — Пошел, — один из монахов грубо толкнул Влада в спину.

      Влад прибавил шагу и вышел на свет.

      — Что это?! — чуть не упал бредущий впереди Артем заходя в слабо освещенную проходную комнату. Влад двинулся следом и оторопел от зрелища, что предстало перед их изумленными взорами.

      В центре закутка высилась клетка, с огромным, стреноженным монстром с голубыми глазами, которые смотрели на Влада не отрываясь. Он был до нелепого похож на свою мать — только шкура была черного цвета. Сынок был метров шесть, не меньше, его когтистые руки-лапы были крепко схвачены в кандалы и притянуты к потолку, пасть обмотана цепью. Чудовище молчало — даже в голове Влад ничего не услышал, только тяжело и пристально взирало на него своими пронзительными светло-синими глазами. Что в них крылось — печаль, жажда свободы? Укоризна? Возле его тюрьмы, по бокам стояли еще две клетки, поменьше, где сидели те самые фанатики с грязными от намазанных кровью крестов лбами и просили пощады. Но монахи лишь игнорировали их, проходя мимо и загадочно улыбаясь, хранили молчание, как и невольный будущий палач этих пришедших в себя безумцев.

Артема и Влада толкнули вперед, к деревянной лестнице. Лесенки жалобно скрипели под тяжестью идущих, казалось, что им уже несколько веков, и ступать по неровным ступеням было жутковато. Но это только казалось. Пройдя лестницу, монахи открыли дверь. Перед ними было поле с той самой слишком яркой изумрудной травой. Они повели пленников к центральному корпусу. Со лба Артема крупными каплями стекал пот, ужас перед неминуемой близкой смертью начал поглощать его. Владу казалось, что на лице друга он прочел то же, что терзало и его: не только страх, но и стыд.

      — Артем! — толкнул он плечом замершего, как кролик перед удавом, приятеля. — Вспомни свои слова, все мы боимся смерти — это не стыдно!

      — Ты прав! — Артем поднял голову и оживился. — Пусть они увидят, как мы уйдем в мир иной с поднятыми головами.

      — Молчать! — попытался заткнуть их один из монахов.

      — Иди в жопу, святоша! —  сказал Артем с ухмылкой

      Влад тоже улыбнулся своему другу, и они захохотали, беспричинно, до слез, надрывая животы. Монахи, мрачно переглянувшись, выждали время, пока эта внезапная истерика закончилась, потом потолкнули успоковишися приятелей, и унылое шествие продолжилось, пока их не привелик зловещему эшафоту с перекинутой через балку толстой веревкой. Перед помостом с виселицей сидели в ряд на деревянных стульях Александр, Белый монах, и другие обитатели этого жуткого места.

      — Святой, мы привели их! — почтительно произнес один из сопровождающих их монахов.

      Влад увидел над балкой знакомое лицо. Они молча уставились с Артемом на повешенного Седого, который уже окоченел. С посиневших губ струилась белая пена, засыхая на уже заросшем щетиной подбородке. На помосте по их душу уже стояли два палача в черных накидках, прикрывающих голову, бесстрастно взирающие на свои будущие жертвы сквозь прорези в масках. Торс у экзекуторов был открыт, из одежды, помимо накидок имелись только черные штаны.

      Они поманили пришедших рукой, и Влада с Артемом повели к палачам. Пройдя пять ступеней, их остановили. Один из вивисекторов развязал веревку, и тело Седого с глухим стуком, напомнившим Владу гром далекой грозы, свалилось на гнилые доски. Его убрали и подали знак замершим монахам продолжать подъем. Они ступили на скрипнувший под их ногами помост. Палач подошел и сорвал с шеи Влада жетон искателя.