Проклятый род (СИ)

Отойдя ещё глубже в чащу, дети Волчицы рассадили пленников возле старой сосны. Без лишних церемоний они принялись обыскивать захваченные рюкзаки. Влада выворачивала содержимое каждой сумки, забирая всё, что понравится. Хотя и брать особо у чужаков было нечего; патронов и еды почти не осталось, интересных безделушек тоже совсем не нашлось. Лишь жалкие кусочки подпорченной солонины, тряпьё и бесполезный хлам — вот вся и добыча. Притихшие люди обречённо смотрели на своё разорение. Вещи не привлекали внимания Серко, важней было разговорить и выведать о чём они знают.

— Откуда вы? Где были и куда направлялись? — первые же вопросы заставили взрослого парня занервничать. Он был самым старшим и говорить следовало только с ним. — Да ты не запирайся, лучше честно скажи. И не думай, что ежели я за сестру твою заступился, то вы мне вдруг дороги стали!

Но юноша вновь отмолчался. Мальчик и девушка только испуганно смотрели на Навьего сына и эти робкие, бледные лица оказались чересчур скованны страхом. Даже громкого вздоха они себе не позволили, не то что заговорить.

— Какие-то странные нынче сказальцы пошли, — хмыкнула Влада. — Говорить ничего не хотят. Сказов что ли не насобирали? — она отбросила в сторону детский рюкзак и взялась за сумку остриженной девушки. Не обращая внимания на сестру, Серко продолжил допрос.

— Ну вот что, давайте-ка сызнова. Вы — семья, это ясно. Слишком молоды чтобы заиметь такого ребёнка, а значит брат с сестрой и мальчонка приходится вам младшим братцем. К тому же сильно похожи.

Пленники опять ничего не ответили. Всё дело упиралось в старшего юношу; пока он не заговорит, остальные тоже ни слова не скажут. Парня надо было за что-то поддеть, да вот только мастерства не хватало. Серко очень быстро устал от подобной «беседы», хотелось просто ударить, зарычать, пустить кровь. Но этого хотелось больше Зверю, нежели человеку…

— Как-звать-то вас, скажите?

— Меня Егоркой зовут… — тихо и по детскому честно откликнулся мальчик. Но старший брат так значительно посмотрел на него, что Егорка сразу умолк.

— Не говори ничего! Это же язычники, да ещё самые лютые кривдославы! Навье племя, волколаки в телах человеческих, оборотни! Об их кровавых набегах есть много историй: никого не жалеют, не щадят, детей малых бьют, женщин тащат на кровавые пиршества! И как только зверь такой по человечески разговаривает?! Воистину тёмные силы хитры и коварны!

От такого рассказа Влада расплылась в довольной улыбке.

— Глянь-ка, Серко, а ведь помнят о нас! Не забыло оседлое племя какое Лихо к ним подбирается, кто под земью живёт и в набеги в последний день лета выходит!

Тут же у неё в руках мелькнул гребень принадлежавший девчонке. С видом полного превосходства Влада положила гребень в карман. Пленница проводила вещицу измученным взглядом и смиренно потупилась.

Разговор оборвался. Люди больше ничего не хотели сказать и как бы Серко не пытался допрашивать, даже имён своих не назвали. Но тут Влада вынула из последнего рюкзака то, что сразу всё изменило.

— Серко, не кажется ли тебе такая вещица знакомой?! — она уже протягивала бумагу аккуратно свёрнутую в четыре листа. В руках у Серко оказалась та самая карта с крестами, которая уже попадалась охотникам. Серко сразу узнал мост через Сыту; крестианцы видимо хотели дойти до переправы, но заблудились в лесу. Для того, чтобы убедиться в схожести карты, Серко даже достал свою копию. Увидев вторую бумагу, пленники беспокойно заёрзали. Настало самое время спросить.

— Откуда у вас эти знаки? Где вы их взяли? — и ответа он естественно не дождался. — Слушайте, я знаю кто такие Скитальцы; мой отец с дедом хаживали по дорогам и добывали еду честным сказом, и вы Скитальцами даже не кажетесь; постоять за себя не умеете, теперь ещё эта карта с крестами! Говорите немедля: откуда взяли такую?! Или клянусь, что вам плохо придётся!

Но ни оружие, ни угрозы, чужаков не запугали. Юноша яростным взглядом смотрел в глаза Навьего сына. Для своей молодости он был храбр до глупости, иначе побольше бы думал о том, что с ним могли сделать. Внутри Серко начинала кипеть чёрная злоба. Ещё немного и Волк затмит человеческое сострадание и тогда… но тут Влада потянула его за рукав, приглашая отойти брата в сторону. Лишь только они остались наедине, как Волчица забормотала.

— Смерти они не боятся. Девку снайпера помнишь? Сама себя умертвила, только чтобы нам ничего не рассказывать! Нужно по-другому расспрашивать, чтобы всё как на одном духу выложили. Не ладное у них на уме — это чую!

— Я тоже «чую». Но как предлагаешь расспрашивать, коли они все молчат? Пытать?

— А хоть бы пытать? — хищно облизнулась Волчица. — Первым ребёнка разрезать, а когда он завизжит, родные сами признаются: где Тепло, сколько оседлых в общине, как с оружием и много ль запасов в подвалах, и как щура с пращуром звали!

— Ребёнка не трогай, — в голосе брата послышалась твёрдость, но Влада ничуть не смутилась, только лишь начала попрекать.