Проклятый трон

Что было тому виной? Смерть Александра? Кровавый туман? Или сама Лиз? Не слишком ли много совпадений, не слишком ли много родственников покойного императора вокруг?

Глаза устали от света. Бонк легко его приглушил и прикрыл веки, позволяя темноте войти в спальню. Она ластилась к нему будто нашкодившая кошка, она боялась его гнева, она подчинялась. Ральф зло улыбнулся – обманывала.

Нет, в Эдинбург он не вернется. Разве что… там больная мама и давно уставший бороться отец. Алиана ждала родителей летом, Ральф не стал расстраивать сестру. У него не было никаких иллюзий относительно их приезда, особенно теперь. Нет лекарства от этой болезни, потому что болезни-то, похоже, никакой нет.

Если всё, что ему так любезно показали там, в покоях Александра, правда…

Человеческое тело слишком слабый сосуд. Оно не способно выдержать силу демона.

Воины бога. Стражи леса и спящего в нем мертвого демона.

Только вот он, Ральф живее всех живых. Просто не будет нигде.

Ральф поднялся с кровати. После смерти выспится. Хотя, сказать по правде, умирать он не хотел. Бонк посмотрел в зеркало. Скривился. С Эдинбурга достаточно Рэна! А он поживет. Как нормальный человек поживет. В люстре мигнули лампы, и он хмыкнул.

Нормальный – это не про него.

Он подошел к окну. На тихой улице никого не было. Но вернуться в кровать желания не возникло, а умением терпеливо ждать младший Бонк не отличался никогда. И Ральф уверенно открыл дверь, выйдя в коридор. Где тут у них кухня? Он бы не отказался от чашки горячего кофе. Так точно веселее ждать.

Нашел. Чего там искать? Не дворец же. Наверху жилые комнаты, внизу гостиная, кабинет (он заглянул в приоткрытую дверь и в этом убедился), и, наконец, кухня. И Кристос, ничуть не удивившийся его явлению.

– Чай? Кофе? Или, может быть, легкий ужин, господин Бонк?

– Кофе, – кивнул Ральф, задумался на пару секунд, а потом отмер и, широко улыбнувшись, добавил: – и ужин.

– Присаживайтесь, – рассмеялся мужчина.

Горький кофе и собранный Кристосом бутерброд подняли ему настроение. К концу трапезы Ральф уже с иронией рассказывал дворецкому о знакомстве с Николасом. Только нервное ожидание все затягивалось. Часы давно перевалили за полночь, а Фостера и Ани всё не было.

Ник, конечно, одаренный. Но не господь бог. Сравнение показалось Ральфу особенно дурацким в свете открывшихся обстоятельств и почему-то вызвало головную боль. Если Алиана не удержит силу, она убьет Фостера.

Когда в дверь, наконец, позвонили, он уже весь извелся и побежал встречать друга вперед Кристоса. Открыл дверь и сразу же отошел в сторону. Ник не приехал. Приехал маршал.

– Доброй ночи.

– Доброй, – Ральф сглотнул, потер шею. Сердце снова стучало, и невидимыми руками душил липкий страх.

Почему Холд один? Где Ани, где черт возьми, Николас? Только бы друг был живой…

– Папа? Где Никки и Алиана? – с тревогой спросила Лиз.

Ральф обернулся на голос. Юная госпожа Холд стояла на верхней ступени лестницы, руки её нервно теребили завязанный бантом пояс длинного шелкового халата.

– Мне нужно позвонить, – Холд поправил ворот и, не глядя на дочь, направился в свой кабинет.

Лиззи обняла себя руками, и Ральф сам не понял, как оказался уже на середине лестницы. Он растерянно взлохматил волосы, недоуменно посмотрел на босые ноги. А тапки то он где потерял?

Господин маршал вернулся в коридор.

– Ждите, – бросил он им и стремительно вышел на улицу.

Лиз спустилась вниз, останавливаясь на одну ступень выше Ральфа. Он видел её так близко, что даже светлый пушок на лице смог рассмотреть. Губы её были искусанны, и он нахмурился. Что-то болит? И Фостера нет как на грех!

Элизабет туже затянула пояс, улыбнулась и спросила:

– Хорошо помылся?

Глава 3

Погасли уличные фонари, но темнота в моей спальне была всего лишь отсутствием света. Никаких шепотков, никаких фантазий, никакой боли. Разве могла она тягаться с бесконечностью в темных глазах Николаса? Никогда, если он рядом.

Не поцелуй – всего лишь дыхание, одно на двоих. Вдох, протяжный выдох. Медленный и сладостный ритм. Слова не нужны. Времени нет. И мягким светом в кромешной тьме сияет моё персональное божество – мой Николас.

Темнота теперь мой союзник. Она укрыла нас от мира, она вырезала нас из него. Есть только крошечная спальня в мансарде со скошенным потолком, и мы: бескрайний космос и я, сгорающая от нежности частица пыли.

Медленно. Слишком медленно! Слишком жарко!

– Никки… Никки, пожалуйста. Пожалуйста, Никки! – я вцепилась в его плечи.

Он прикусил меня за губу и тихо рассмеялся.

– Как ты захочешь, Ани.

Вселенная произошла из взрыва. В темных глазах напротив я видела этот взрыв. Теперь я знала, что горело в огне, давая жизнь миллиардам новых миров. То были мы. Я и мой Николас.

Никки рухнул рядом, прижал меня к себе и поцеловал в висок. Я щекой потерлась о его плечо. Моим глазам не мешала темнота, и я увидела капли пота над его губой.

Господи, он же ранен! Да, Алиана, ты неисправимая идиотка! Звезды она ловит, а как на счет Никки?

– Как ты себя чувствуешь? – задала я его любимый вопрос.

Никки отвел волосы с моего лица и ответил: