Прокол

Приземлялись уже на территории «Адской Фабрики», причём, довольно жёстко. Димку за шиворот вышвырнули из вертолёта, так же небрежно выкинули рюкзак и гитару, вертолёты ушли на форсаже куда-то в сторону Свалки. Цой был готов убить «долговца» за такое обращение со святыней, но начавшийся Выброс заставил его прикусить язык и быстро сигануть в гермошлюз убежища. Снаружи остались только двое бойцов в «берсерках». Этим экстремалам выбросы были пофиг, как и мутанты. Точнее, влияние аномальной энергии на человека внутри «берсерка» были сведены к минимуму. Зато появлялась возможность насобирать артефактов сразу после окончания Выброса. Димка уже знал, что на боевое дежурство во время выбросов шли только добровольцы, а вот среди добровольцев уже существовала и очередь, и свой негласный график.

Подошедший Честер поприветствовал Цоя, отдал несколько распоряжений и уткнулся в дисплей мониторов наружного обозрения. Во время Выброса вся электроника начинала жить своей жизнью, поэтому наружное наблюдение осуществлялось при помощи оптоволоконных волноводов, дающих довольно неплохую аналоговую картинку.

На данный момент картинка напоминала известную картину Малевича. Дёма поматюкался, потыкал пальцем в сенсотуру управления и предложил Димке пройти к ним в кубрик, послушать музыку. Цой уже знал, что слушать придётся трэш, в лучшем случае «Металлику», но Дёме удалось удивить Димку и произвести впечатление. В комнате негромко пел, а точнее, разговаривал под музыку Марк Нопфлер и его «Ужасно Нищие»[21].

— Восемнадцать лучших тем! — буркнул Честер. — Давай располагайся, сейчас ещё Мыкита подтянется с Артюшком. Пока Выброс этот гребучий не закончится, посидим.

Димка полез в свой рюкзак, надеясь отыскать там что-нибудь съедобное, и очень удивился, найдя там бутылку «Jameson» и литр портера. Селиван продолжал одаривать Димку своей милостию, даже после расставания.

— О! Ну ни х… себе! — уважительно протянул Честер. — Красиво жить не запретишь. Теперь надо соответственную закуску раздобыть.

— А мы с Селиваном картошкой жареной закусывали — сказал Цой.

— Ну, так сдуру можно и хером стену продолбить — парировал Честер. — Придумаем что-нибудь. Пошли в центр.

Пройдя через обязательные (а куда ж без этого?) автоматические двери с обязательным сканированием сетчатки, папиллярных линий и биохимического состава, «долгарь» и Цой оказались в научной лаборатории «Адской Фабрики».

На данный момент профессор Северин убыл куда-то в Швецию на какой-то там симпозиум-консилиум, оставив вместо себя своего зама, доцента Сашку Коваленко, или «Библа». Саня был журналистом в прошлом, писал стихи и исполнял их сам под гитару. Сейчас Саня весьма активно занимался нелинейной аномальностью. Почему именно «нелинейной», и кто занимался «линейной», и в чём разница, Саня не мог объяснить. Димка однажды послушал объяснение, длиной в пять минут, смысл которого был известен только господу богу, после чего даже не пытался больше интересоваться подобными вещами.

— Поскольку трансцендентальная полиаморфная гиперконденсация — вещал Саня — не может фертильно интабулировать в перплексном хаосе, при наличии детерминант-флуктуации, нестабильной в момент суггестивного перехода в инвертное состояние, то! и только тогда! квазимонументальный хронопереход дереинтегрируется.

Димка фразу частично запомнил, и иногда в обществе мог блеснуть. Иногда люди впадали в ступор, иногда ржали, как безумные, но всегда успех был оглушительным.

Сейчас Сашка Коваленко весьма активно наблюдал за происходящим снаружи на мониторе компьютера. Изображение рябило и размывалось, изображение подёргивалось и расползалось бесформенными кляксами. Изображение никак не хотело стать нормальным хотя бы на пару секунд. Сашку, похоже, этот факт вовсе нисколько не волновал. Коротко поздоровавшись с пришедшими, Коваленко снова уткнулся в монитор, а на Дёмину просьбу «отпустить на часик Игоря Артюха» ответил, что, типа, забирай хоть насовсем, только выпить оставьте, или пусть занесёт кто.

Повеселевший Честер хлопнул Сашку по спине, махнул рукой Артюху, а Цою на ухо шепнул:

— Блин, у него нюх на выпивку, ещё не было ни разу, чтоб пропустил мимо себя хоть сто грамм. Всё через себя пропускает. Учёный…

Мыкита молчаливо поприветствовал Димку. Артюшок, если точнее, Игорь Артюх, боец «Великолепной шестёрки», а по совместительству — старший лаборант, пожал руку Цою, и достал из шкафчика несколько консервных банок с красивыми яркими этикетками.

— У америкосов выменял. Тут ветчина, лосось, …, о, а это что? Какая-то колбасятина, похоже. Ладно, пойдёт.

Закуску весьма быстро организовали, а на высокомерное заявление Честера о несовместимости консервов, благородного напитка, и воспитания, Мыкита очень лаконично ответил: «Заткнись», и все наконец-то выпили.

— «Багирка»-то, я смотрю, живая — Честер ножом подцепил кусок лосося, прожевал, и закурил «Честерфильд».

— Отличная машинка — Димка полез в карман куртки, но сигареты так и не обнаружил.

— Вот блин! Выпали, наверное…