Прокол

По дороге я размышлял о том, зачем Шефу понадобилось оговорить именно такой порядок посещения мною «инстанций»: Институт Метагалактики, Технический Отдел, Медицинский Отдел? Последние два относились к нашему Департаменту. Тривиальным выглядело то, что Технический Отдел шёл перед Медицинским. Так сберегалось время. Пока технари будут возиться с моим «понтиаком», Эдди со своими палачами прочистит мне мозги. Но почему первым стоял Институт?

Постепенно я пришёл к выводу, что Шефу нужно было, чтобы я явился на «дуршлаг» к Лоренсу именно после разговора с Хабблом. Старик цеплялся за любой шанс, полагая, что моё подсознание, переваривая информацию Хаббла, сможет перекинуть нужные мостики от факта к факту, сможет достроить какие-то логические цепочки и так далее. Немаловажное значение имела в этом случае и моя сравнительная молодость. Поэтому брэйнграммы, снятые после важнейшего разговора, имели бы более высокую информативность и ценность. Как при успешном развитии операции, так и при моём провале и — тьфу, тьфу, тьфу, — моём и Хаббла полном финише. Подходя к Институту, я был уже твёрдо уверен в том, что Шеф рассчитал всё совершенно правильно.

Институт Метагалактики занимал небольшое здание на углу. Четыре этажа. Грязно-жёлтого цвета стены. Никакой доски с названием. К входным дверям вели высокие ступени со сплошными бетонными перилами.

Я вошёл внутрь. В прямоугольном вестибюле, располагавшемся длинной стороной перпендикулярно входу, почти всё пространство напротив дверей занимали какие-то высокие стойки и щиты с непонятными диаграммами, графиками и таблицами. Обойдя их слева или справа, можно было попасть на лестницу и пройти на верхние этажи. Под лестничными пролётами находилось, как я уже знал, несколько дверей с шифр-замками. Странно, но запах здесь стоял, как в слесарной мастерской, где притирают детали, используя специальную пасту. Запах керосина и металла. Странный институт.

Слева я увидел стол, за которым скучал сотрудник нашего Департамента. Позади него, в торцовой стене вестибюля, светилось окошко, за которым маячила расфуфыренная блондинка, ведавшая пропусками.

Быстро получив пропуск, я обошёл унылые диаграммы и, предъявив документ вахтеру, спросил, как пройти к доктору Хабблу.

— Доктор Эдвин Хаббл, третий этаж, комната 319, - вежливо объяснил вахтёр — плотный молодой человек в сером комбинезоне и мягких туфлях.

Обоняя плотный запах, я поднялся по пустынной лестнице на третий этаж и пошел по коридору, устланному дешёвой дорожкой. Двери почти всех комнат держались почему-то открытыми. В незатейливых интерьерах маялись немногочисленные сотрудники. Дверь в комнату 319 тоже была распахнута. Стоявший у книжных стеллажей высокий худощавый человек в простом костюме, увидев меня, пригласил:

— Входите.

— Айвэн Фул — увы, — сотрудник, так сказать, Департамента, — представился я.

— Эдвин Хаббл, — понимающе улыбаясь, назвал он себя. Открытое лицо, ясный взгляд светлых глаз. Он сразу понравился мне.

— Пойдёмте-ка лучше в конференц-зал, — без церемоний предложил Хаббл. — Меня всегда сковывают в разговоре и свои, и чужие кабинеты. Создадим хоть какое-то подобие нейтральной территории. Не возражаете?

Не часто встретишь человека со схожей привычкой. Я с радостью согласился.

В небольшом конференц-зале, которым оканчивался коридор, мы сели в дальнем от входа ряду, у окон, и я приготовился слушать.

— Расскажу вам историю. Но очень коротко не выйдет. — Он помолчал несколько секунд. — Пространственная замкнутость нашего Мира установлена работниками нашего Института три десятилетия назад. Наша пространственно-замкнутая Вселенная, подобно большой «чёрной дыре», пребывает под своим гравитационным радиусом, за пределы которого не может вырваться ни луч света, ни какая-нибудь материальная частица, ничто. Вселенная — суть Метагалактика — давно уже перевалила середину жизни. Идёт сжатие, Вселенная проходит первые, пока ещё не столь губительные для жизни, стадии гравитационного коллапса. Сжатие происходит за счёт своеобразного «выпота», «испарения» элементарных частиц в окружающую вакуумную «пену», «первичный бульон». Это не противоречит тому, что я сказал о замкнутости Вселенной несколько секунд назад. В причудливом квантовом мире возможен туннельный эффект, благодаря которому элементарные частицы способны преодолевать непроходимый, казалось бы, барьер, перед которым пасует даже луч света. Поэтому какая-то часть вещества всё время «утекает» из-под гравитационного радиуса. Непрерывный и плавный процесс постепенно нарастает. Чем меньше становится радиус Вселенной, тем быстрее происходит «выпот» частиц.

— Похоже на то, что происходит с исправным и хорошо накачанным футбольным мячом, — вставил я. — Вроде бы ни дырочки, и ниппель исправен. Но если полежит несколько месяцев, то всё равно воздух выйдет, и мяч обмякнет. Аналогия, понимаю, не очень…