Прокол (сборник)

— Все равно же все вместе были, — Райт шепчет. — Каждый мог остаться последним…

* * *

Еще совсем светло. Где-то около семи. В отеле расплачиваться за сутки. Она в нашем номере провела какие-то полчаса.

Торможу перед указанным ею домом. Не на синем пассате, разумеется.

Не похоже, чтоб кто-то собирался выскочить из подворотни с намерением меня поуродовать.

Она сама привела себя в порядок. С виду она сохранилась лучше остальных присутствующих.

Сидели за столом. Подправиться нужно было. Похмелье уже начало сказываться.

Предложение выпить она не приняла и не отвергла. Просто молча выпила. У нее сто долларов в кармане. Еще десятку сутенер подбросит.

Алвил спросил, как она себя чувствует. У него к тому еще и гиппократова клятва на шее!

Она пожала плечами.

Я подавил в себе желание поинтересоваться обеспечением их безопасности. Впрочем, не секрет ведь, что и охрана там сопоставима по качеству с самими услугами. Райт осведомился, часто ли случается в их деле, что клиент не блистает нежностью. Она еще раз молча выпила и наконец заговорила:

— По-всякому бывает. Но по одиночке.

— Мы заплатили, — я пробормотал, сознательно нагнетая напряжение. Лишь бы не поддаться депрессии! Не позволить изнасиловать себя!

— Латышенки всегда милы. О вас, правда, этого не скажешь, — она задумчиво протянула. Тут ухмыльнулась и добавила: — Но одно вас всех непременно тревожит: что о вас подумают! Даже шлюха.

И конец разговору.

Вот и поездке конец. Она отстегивает ремень. А мне давит на пах. Очень даже давит.

Я сунул туда пистолет. Сам не знаю, зачем.

Я не рэкетир. Пистолет мне подарили. В Голландии. Похоже, не из дешевых. Но в данный момент мне ясно, что не захочу оставить у себя ничего, напоминающего сегодняшний день.

Она распахивает дверцу. Сейчас выйдет.

— Нина! — первый раз за весь вечер я обращаюсь к ней по имени.

— Пожалуйста! Возьмите. Может понадобиться. Иногда чувствуешь себя спокойней.

Кладу пистолет ей на колени. Она пялится, как на жабу. Так и не пойму, я заискиваю перед ней или пакость делаю.

Оружие большое, блестящее и тяжелое. Впечатляющее. Не скажу, какой точно системы, но уж видно, что настоящее. Один к одному.

И струя будь здоров! С пяти метров можно гангстеру в темные очки зафинделить. Если воды набрать побольше.

На восточном фронте без перемен

Маленького роста, подтянутый, в сером пальто стильной кройки и тонких очках под густыми черными кудрями, вжавши блестящий чемодан между колен, переваливаясь как пингвин с яйцом, он передо мной с потоком постепенно приближался к кассе, погрузившись в газету Вечерняя Рига, пока пришла его очередь.

Высокая, чуть неспортивная, с чрезмерной грудью к тонкому стану, в черной форменной футболке, она с paldies, veiksmigu dienu! еще протягивала чек вслед уходящей даме, а тяжелые ресницы уже спускались над следующим покупателем.

— Добр-р… — он аккуратно сложил страницы.

— Labdien! — опознавательный значок слегка шатнулся прямо перед его глазами.

— …ый день, — он положил газету на прилавок. — И винстон, маленькую пачку, пожалуйста.

— Zilo vai peleko? — она была уже возле табачной стойки. Палец пытливо касался то той, то другой масти. В профиле грудь на ней сидела неплохо.

— Изви… А, синий, да, синий.

Через мелкорослую коллегу, вдруг попавшуюся под ноги, она дотянулась до верхней полки, приоткрывая татуировку над молодежно обвисшими штанами.

— И давайте две, да, две, если…

— Ko vel? — она в плавном движении с полки до газеты положила на последнюю две пачки сигарет одну на другой ровно уголок в уголок.

— И, если можно, винтер-р…

— Ko, ludzu?

— Жевачку.

— Kadu?

— Винтерфрэш, — он подправил очки и расстегнул кошелек.

— Vai viss?

— И это всё.

Чемодан выскользнул из-меж колен, но он проворно сомкнул под ним носы сапог.

— Divi lati, septindesmit cetri santimi.

Он положил на прилавок двадцатилатник.

— Jums mazaka naudina neatrastos?

Мгновение молча смотревши ей в лицо, он спросил в ответ:

— Неправильно?

И, звякнув тяжелым портмоне, выложил рядом с купюрой росбанковскую кредитку.

Она, не касаясь карты, взяла банкнот, завесила грудью радугу бумажек в кассовом ящике и принялась ловко считать. Пауза длилась недолго.

Мелочь едва уместилась в тарелку. Он зачерпнул часть ладонью и, не пересчитав, пытался запихнуть в набитый кошелек. Сантимы узвенели по полу.

— Ой, простите, — он пробормотал, всыпнул содержимое ладони просто в карман пальто и собирал по тарелке остаток.

Его чемодан тяжело осел на мокро истоптанный пол.

— Ludzu! — она над черной шевелюрой обратилась ко мне.

Но грудь ей все равно шла и анфас. Уж как виноград лисице, а так ничего.

Еще с полной горстью монет, он отодвинулся, давая место мне:

— Всего доб…

— Paldies, veiksmigu dienu!

— …рого.

Акт четвертый

Великому американскому страннику по случаю двенадцатиждыдвенадцатой годовщины смерти