Прокурор дьявола. Жатва

Она подозревала, что он вызвал ее в кабинет не случайно. Все будет сказано и в столовой, и в ее отделе, куда девушка возвратилась как к себе домой.

— Ты знаешь, о чем я. Насколько недобровольно ты стала заложницей? Учти, никаких «детекторов мысли» я применять не хочу и не стану.

Ну вот и все. Ответ будет означать только одно — ее отчислят из стажеров. Закончится интересная жизнь. Собственно, так вот она и заканчивается — одним разговором в кабинете начальника. А Рэкки сейчас — не старший собрат по «Страже», а именно — начальник. Должность у него такая.

А ответить надо. И ответить — честно. Потому что иначе… «Иначе я предам Сергея. Да и черт с ним, что ему сейчас мои предательства! Был бы жив! Нет, иначе я предам саму себя», — подумала она.

— Я скажу, Рэкки, — тихо проговорила Марина. — Я добровольно согласилась ехать с ним. Он не хотел… До последней минуты не хотел. Даже в аэропорту предложил остаться в машине.

Она замолчала. Рэкки тоже молчал, внимательно глядя на девушку. Потом еще раз спросил:

— Это — правда?

— Да, — твердо ответила она и встала, чтобы сразу уйти — как только он произнесет что-нибудь вроде «вы уволены».

Но Рэкки медлил, лицо его постепенно светлело, как будто он потихоньку брал верх над усталостью.

— Так это же замечательно! — воскликнул он. — Значит, я не ошибся — ни в нем, ни в тебе! Я всегда знал, как правильно подбирать штат.

Он вскочил, обнял ее.

— Значит, все идет правильно!

Впрочем, он тут же отступил на шаг, убрал руки и решительно заявил:

— Стажер Крутицкая, вы свободны. Сегодня свободны, а завтра — приступаете к занятиям, у вас впереди практика! В Англии, кстати. Вам все ясно?

Он тут же не выдержал и рассмеялся.

Известная истина «Третьей Стражи» гласит: официального тона у шефа подразделения «Утгард» хватает ровно на полторы фразы — и не более.

Эпилог 2

Снова ветер поет песню странствий,
Ветка ивы стучит по стеклу.
За окном холода и ненастье,
Лезет сырость сквозь щели в полу…

Вот уж чего он не ожидал — так это пройти мимо посольства России, точнее, дома, где живут работники посольства — и услышать в открытом окне эту песню. Группа «Ойкумена». Та самая, которую обожала Марина.

Подумать только — кто-то догадался взять кассету «Ойкумены» в эту африканскую забытую богом страну!

Отчего-то ему захотелось остановиться. И он остановился, вслушиваясь.

В очаге догорают поленья,
Дом слегка наполняя теплом.
И тревожной бесформенной тенью
Клин гусей промелькнул за окном.

Очаг, поленья… Какие тут очаги — эту страну следовало назвать Сковородкой! К тому же, адской. На которой жарится и вымирает несчастный местный народ.

Здесь его считают «белым господином» при деньгах. И это хорошо — можно получить доступ куда угодно, хоть во дворец диктатора. И не только получить доступ, но и внимательнейшим образом изучить обстановку. И лишь изучив, начать принимать меры.

В России он действовал второпях — пытался отправить на тот свет как можно больше тех, кто убивал, кто грабил, кто ежедневно топтал достоинство людей, их судьбы. Ему казалось, что он поступает верно, да так оно, в сущности и было — дышать в Петербурге стало намного легче. Но всех мерзавцев все равно не удалось перебить.

Здесь было хуже, гораздо хуже. Страна плавала на нефти и на крови, нищета, погромы, ежечасное унижение миллионов и миллионов — вот что он видел уже не первый месяц, с тех пор, как незаметно исчез из аэропорта «Пулково» на совсем ином самолете, летевшем в эту якобы развивающуюся страну.

И пока что он вел неприметный образ жизни, обирая мошенников, которые готовы были отдать магу свои деньги добровольно. Он вспомнил свои питерские эксперименты с лохотронщиками, которых частенько оставлял без выручки. Гипноз, господа, и никакого мошенства!

Нет, теперь все будет совершенно иначе. Очень скоро здесь должно перемениться все. Здесь появится новый черный правитель и новый белый советник. Он уже присмотрел кандидата — из военных, почти мальчишка. Сирота — почти как он сам. И вместе им придется строить то, что станет чудом. Да таким, что «азиатские тигры» умрут от зависти. Это — вещь вполне достижимая. Конечно, без крови не обойдется, но что уж тут поделать — слишком много расплодилось тех, кто дает право эту кровь проливать, не мучаясь укорами совести.

Но совесть — коварная вещь. И она укоряла его, укоряла постоянно — но совершенно по другому поводу. Та девушка из «Стражи». Марина… Как-то она там, в Питере… Что с ней сейчас?

Он много раз порывался написать ей — и каждый раз откладывал бумагу в сторону. Но сейчас, остановившись у окна, из которого доносилась музыка, он принял твердое решение. Но каким оно будет — было совершенно непонятно для всех, кроме него. А может быть, кроме него и Марины.