Прокурор идет ва-банк. Кофе на крови. Любовник войны

– Брежнева уже два раза с того света возвращали! – заплетающимся языком хвастливо зашептала Белянка. – А как они подготовят захват власти, то возвращать его больше не станут, останется там, куда ушел. Думаю, что не в рай!

– Ну, по пьянке чего не скажешь!

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Понял! – решительно возразила Белянка. – А эти все могут. И потом, что это ты все интересуешься? – запальчиво спросила она.

– Говорим, да! – с грузинским акцентом ответил Ярыгин.

– А я отвечаю, так? – засмеялась Белянка. – А потом ты куда-нибудь напишешь, а мне будут делать секир башка!

– Ладно! – успокоил ее Ярыгин. – Ничего ты мне не говорила, ничего я не слышал. И вообще, я на отдыхе.

– Жена дома, а ты на отдыхе! – забазарила неожиданно Белянка.

Она опьянела прямо на глазах. «Ни фига себе! – удивился Ярыгин. – В момент закосела баба. Алкоголичка, что ли?» – подумал он.

– Шо смотришь? – разозлилась Белянка. – Щас как вмажу. Кобели чертовы, все вы одним миром мазаны. Вот не буду с тобой трахаться, и все тут. Иди, жалуйся!

И она, шатаясь из стороны в сторону, вышла из номера столь стремительно, что Ярыгин не успел ей ничего сказать.

– Дура баба! – громко возмутился он, подозревая, что его записывают и подслушивают. – Наболтала спьяну что ни попадя, специально, наверное, чтобы в постель не ложиться.

«Действительно, дура баба! – подумал он. – Цвях ей холку намылит, если узнает об этих откровениях». На Ярыгина спиртное не действовало, да и закусывал он, в отличие от Белянки, основательно. Всю закуску умял без остатка.

«Не пропадать же добру! – подумал он. – Пусть плохое брюхо лопнет, чем хорошему кушанью пропасть».

Отсутствие друга стало его уже беспокоить.

«Интересно! – размышлял он. – Неужели старик демонстрирует ему свои кулинарные способности? Хотя если выставил бочонок вина, то можно много съесть!»

Но беспокойство его не оставляло. Недолго думая, он собрался и пошел к Скорине.

Дом Скорины Ярыгин нашел очень быстро, но на настойчивые звонки никто не выходил. Он перемахнул через забор и прокрался в дом, на всякий случай держа под рукой пистолет.

Увидев лежащего на диване старика, Ярыгин бросился к нему, решив, что старик мертв. Однако, приблизившись, понял, что тот мертвецки пьян. Ярыгин попытался растолкать старика. И это ему, как ни странно, удалось. Павел Тарасович очумело уставился на него и спросил:

– Ты кто?

– Друг Оболенцева Кирилла Владимировича! Он был у вас?

– Ушел твой друг! – прошептал обессиленно Скорина. – Увели!

– Кто увел?

– Женщина. Лучшая женщина! Лесная, одиннадцать! – Скорина вновь рухнул на диван и захрапел.

Ярыгин понял, что от старика добиться других пояснений вряд ли удастся, и, оставив его в покое, покинул дом.

Несколько секунд он сомневался – идти на Лесную или не идти. Ярыгин не знал, что это за женщина похитила друга, но чувствовал: произошло что-то серьезное.

Через полчаса он стоял у дома Ольги.

В ресторане

Оболенцев был счастлив.

Он никак не мог оторваться от Ольги, ласкал ее и целовал. Это уже не было просто физическим влечением. Это было полным слиянием двух бродивших по белу свету половинок, наконец-то нашедших друг друга и соединившихся.

– Ты можешь остаться у меня? – спросила тихо Ольга.

Оболенцев поцеловал ее долгим поцелуем и честно ответил:

– Нет, не могу! Я приехал с другом. Он сейчас, наверное, с ума сходит, не зная, где я. А если не вернусь в гостиницу, он, боюсь, весь город на ноги поднимет. А то и на уши.

– Хороший у тебя друг! – ревниво проговорила Ольга. – Но мне хочется для тебя стать не только другом.

– Женой? – вдруг выпалил, сам того не ожидая, Оболенцев, радуясь ее откровенности.

– И женой, и любовницей, и другом, и товарищем! – засмеялась Ольга. – Всем, всем, всем на свете!

Оболенцеву пришлось собрать все свои силы, чтобы отказаться от ее предложения.

А она не могла оторвать от него взгляда, не могла даже помыслить о том, что он может не вернуться, исчезнуть навсегда. Она чувствовала, что потерять его – это значит потерять себя.

– Отлично! – сказал, одеваясь, Оболенцев. – Будь для меня всем!

И он нежно поцеловал ее в губы. Ольга отпустила его с таким чувством, будто сердце разорвала на две части…

Не успел Оболенцев выйти из подъезда ее дома, как услышал голос Ярыгина:

– Бум, бум, бум! Герой убит! Герой, штаны с дырой!

Оболенцев очень удивился появлению Ярыгина возле дома Ольги. Настолько удивился, что у него вырвалось:

– Профессионал!.. Ну, ты даешь! Если даже я затрепетал, то представляю, как трепещут уголовники.

Они направились в гостиницу.

Район, в котором жила Ольга, был так же мало похож на центр всесоюзной здравницы, как спальный район Тушино на Красную площадь. Здесь даже было еще непригляднее: редкие фонари создавали идеальную атмосферу для влюбленных и грабителей, а об асфальте здешние улицы не имели и представления.

Сельская тишина была, может, и целительна для аборигенов, но попавший сюда из шумного и сверкающего центра сразу же начинал чувствовать себя изгоем, которого специально потеряли и забыли найти.