Прокурор Никола

– Лошади, а не сыщики!

– Николай Егорович!

– Ты про участкового? Не завидую я ему. Сейчас генерал приедет. Обещался. Так что давай сюда участкового, пока он еще живой.

Участковый Хабибуллин уже дежурил поблизости, рука у козырька фуражки.

– Разрешите доложить, товарищ майор?

– Слушаю вас, капитан.

– Я тут с одной деталькой, товарищ майор…

– С деталькой? Может, подождешь, пока осмотр не закончим?

– Да как вам сказать, – мялся участковый. – Я вот примчался. Сказали, Зуравлев здесь.

– Сдуло Зуравлева. Он уже за семью морями. Угро ноги кормят. Слышал, капитан?

– Сказали – здесь.

– Какая у вас деталька, капитан?

– Мотоцикл нашли. Там, в речке. Один.

– А их два было? – Курасов и курить бросил.

– Похоже, два. Второй на подстраховке или для маскировки гоняли. Оба одного цвета. Черные. Оба одной марки.

– Какой?

– «Ковровцы» или «восходы».

– Вытащили мотоцикл? Владельца установили?

– Вытаскивают. А я сюда.

– Я вам дам экспертов. Понаровский! – замахал рукой Курасов. – Эмиль Евгеньевич! Давай своего! Вот, участковому!

– У меня еще одна деталька, товарищ майор, – канючил Хабибуллин.

– Еще одна? Давай еще одну.

– Бабка Трепетова. Мария Ильинична. Я сюда, она наперерез.

– Бабка?

– Удивляется. Молодые бабы. Красивые. И на помойке копались.

– Чему же удивлялась?

– Не то чтобы совсем молодые. В соку. Наши, наримановские.

– А у бабки подозрения?

– Ага. Они одежду в выгребную яму бросали. Бабка стыдить стала. Хорошая одежда, а они ее в дерьмо, простите. А те ее погнали.

– Откачивайте, Хабибуллин. И на экспертизу. Пыркин, выпишите постановление. Одежду добудешь, капитан, акт не забудь составить.

– Это мы знаем, – понурился участковый. – А одежду тогда кому?

– В пакет. Аккуратненько. И посмотрите там внимательней. Может, еще что есть.

– Да что ж там, золото искать?

– На том дне все можно искать, – Курасова от предчувствия успеха, который так и веял от этого чудного участкового, повело на философию. – Алексей Максимович, великий писатель был, однако не брезговал туда опускать своих героев. Характеры творил. На дне.

– Товарищ майор, – Хабибуллин не уходил.

– Еще деталька? – Курасова пробрало.

– Тут еще наклевывается кое-что…

– Ну! Рожайте, рожайте!

– Мне бы к Зуравлеву. Это больше по его части.

– Сочтемся славою, Хабибуллин.

– Житель у меня один есть. Не мешало бы его пошукать…

– Пыркин! – позвал Курасов и огляделся в поисках старшего следователя.

Тот подбежал от «Кубани», потный, возбужденный, озабоченный.

– Заканчиваем осмотр, Николай Егорович.

– Хорошо. Вот что, Никон Петрович, – Курасов задумался на мгновение, – Зуравлева искать не станем, он уже копает где-нибудь глубже, бери двух оперов и, вот, с товарищем Хабибуллиным проведайте одного его знакомого. Только скоренько. Капитану еще яму чистить. Найдешь меня, если я к тому времени отсюда съеду.

– Будет исполнено, товарищ майор, – подхватил под локти участкового Пыркин. – Обожаю новые знакомства.

К вечеру, когда, оказавшись, наконец, в своем кабинете, Курасов торопился, подбирая бумаги для доклада Максинову, постучали в дверь.

– Открыто! – буркнул он, не поднимая головы.

– Разрешите, Николай Егорович! – на пороге сиял Пыркин. – Не подвел меня нюх-то, товарищ майор.

– Показывай, – недоверчиво заглянул за его спину Курасов.

Пыркин посторонился, и Хабибуллин втолкнул в кабинет взлохмаченного рыжего здоровяка в распахнутой на груди рубахе.

– Кто такой? – спросил Курасов.

– Серебряный Игорь Юрьевич, – ответил за здоровяка Хабибуллин. – Я вам говорил.

«Золотой мужик»

– За тобой еще что есть? – Курасов поднял глаза на подозреваемого. – А то откатаем пальчики, а там посыпется…

– Что посыпется?

– Сам понимаешь.

– Я несудимый, товарищ майор. Я этим штучкам не обучен.

– Отпечатки пальцев не оставил нигде? Ты же с явкой пришел? С повинной. А раз так, то уж рассказывать должен все. Чистосердечной она называется, понимаешь?

– Я чистый. Клянусь! А этих жлобов, которые банк грабанули, сдам.

– Все про банк-то рассказал?

– Не пришел бы. Жлобы! И бабу отняли, и бабки одни заграбастать надеялись! Не выгорит!

– А ты откуда знаешь?

– Да уж знаю. И не только это. Раз пришел, все расскажу. Только участковый мне тоже обещал…

– Раз обещал…

…Курасов закончил писать далеко за полночь. Набрал дежурного по внутреннему телефону.

– Зуравлев всех привез?

– Только этого… больного, с шеей. И женщин.

– Порохова?

– Его.

– Пусть забежит ко мне.

– Сейчас. Поищу. Он где-то здесь. Вроде у экспертов.

– Найди его. Нужен очень.

Зуравлев вбежал живой, свеженький, в гражданке и при галстуке, как с приема английской королевы.

– Не побеспокою, Николай Егорович, – улыбнулся от двери.

– Ты все шутишь, Алексей Александрович. Гляжу я на тебя и вспоминаю одного товарища.

– Старого или молодого?

– Скорее, мудрого.

– Тогда домового, – еще нежнее расцвел начальник «уголовки».

– Почти угадал. Домовой и леший у него в подчиненных бегали. Помогали.

– Тогда знаю. Хорошее настроение, Николай Егорович? Все с нашим гостем беседуешь? Кладезь, похоже?

– Не без этого. Вот. Наш гость тебе еще работки нашел.