Прокурор Никола

Ольшенский потупил глаза, едва сдерживаясь, но не успокоился, ладошкой постукивал по столу слегка, подрагивал.

– Тут вот какие дела… – Боронин опять смолк, взглянул за помощью на генерала. – Евгений Александрович?..

– Бандиты не довольствовались одним разбоем! – рявкнул тот. – Они собирались совершить террористический акт!

– Что? – не понял Ольшенский и перестал стучать ладошкой.

– Банда намеревалась на награбленные деньги приобрести оружие, совершить нападение на обком партии и захватить в заложники первого секретаря! – Максинов громогласно выпалил все, не моргнув глазом.

– Зачем им это? – не сразу нашелся, пролепетал Ольшенский, пытаясь улыбнуться. Он повернулся за поддержкой к Боронину, но тот молчал, строго подобрав губы.

– У них было две причины для этого, – как для школьников на уроках, строгий учитель Максинов начал говорить громко и назидательно. – Награбленные эти самые реликты из-за их большой стоимости они не могли сбыть, продать здесь. Хотя пытались. Продать такие драгоценности можно только за рубежом.

– Что вы говорите? – Ольшенский все-таки слабо усмехнулся.

– И второе, – не удосужил вниманием его иронию генерал. – Они чуяли, что находятся под моим колпаком, и считали часы, когда я их арестую.

Максинов оглядел обоих секретарей жестким взглядом и особенно задержался на Боронине.

– Захват обкома и первого секретаря были для них единственным выходом. Но не последним звеном в их преступном замысле.

– И что? Что бы они с ним делали? – Павел Александрович выкрикнул и осекся, до него дошло, что он говорит о Боронине, как о постороннем нереальном предмете, забыв, что тот жив и сидит рядом. От этого он даже испугался.

– Имея заложника, бандиты собирались приказать начальникам колоний и тюрем освободить спецконтингент, учинить беспорядки в городе, а самим выбраться в аэропорт, захватить самолет и улететь за рубеж.

– Вот те на! – только и смог ахнуть Павел Александрович.

– В принципе все вполне осуществимо, – сверкнул глазами Максинов. – По большому счету, обком партии не охраняется. В дверях просто дежурного порой не увидишь, за газетками бегает.

– Нет. Скажите…

– Первый секретарь обкома, Леонид Александрович, вы меня простите, сам гуляет без охраны, после работы не раз… естественно… А я об этом уже докладывал…

– Ну хватит тебе, – поднял глаза на генерала Боронин и рукой махнул. – Тоже мне, – докладывал он. Требовать должен!

– Нет, Леонид Александрович, раз так пошло… Меры надо принимать решительные! – Максинов напрягся. – Не арестуй я бандитов!.. Не раскрой эту шайку!.. Неизвестно бы, чем все обернулось!

– Ты наговоришь, – Боронин хмыкнул.

– Я про Сайкина еще хотел доложить…

– А что про Сайкина? – насторожился первый секретарь. – Иван-то с какого бока здесь?

– Да вот как раз и с бока, Леонид Александрович! – Максинов аж привстал со стула. – Машину-то, «Волгу», на которой главный их бандюган разъезжал, знаете, где он купил?

– Ну? Будешь ты мне еще загадки загадывать.

– Сайкина «Волга»! – Максинов выпалил, как дух выпустил из себя. – Год на ней Иван Александрович поездил, признали бывшей в употреблении и продали. Кому? Бандиту! А у меня племяш «москвича» в очереди не дождется.

– Ты о чем?

– Да я так, к примеру.

– Вот стервецы! Ну что ты с ними поделаешь! – Боронин глянул на Ольшенского. – Отвернуться нельзя.

– Так у них же все права, – хитро сощурился Павел Александрович; как и генерал, он терпеть не мог этого выскочку Сайкина, командующего в области торговлей.

– Машину изъяли? – спросил Боронин.

– Под арестом. Курасов мой ее в гараж управления доставил. Там сохраннее.

– Правильно, – похвалил Боронин. – А ты теперь обо всем этом Торину сообщи. Чтобы меры на будущее принял.

– Может, прокурору области передать материал? – загрустил генерал.

– А зачем? Какой материал? – тихо спросил Боронин, снова холодея глазами.

– Ну… Сайкин вроде как первый заместитель у Торина? Как ему рассматривать? Игорушкину сподручнее. Проверку проведут…

– А ты что же? – вспыхнул Боронин. – Ты не все проверил? Сам же только что докладывал?

Максинов молчал.

– До свидания, генерал… Ступай. А мы с Павлом Александровичем подумаем еще о твоих заботах. И о задачах, что нам поставил.

Максинов помялся на стуле, покивал головой и вышел.

– Ну? Что думаешь обо всем этом, Павел Александрович? – насмотревшись в окно, после того, как дверь за генералом закрылась, спросил Боронин.

– Сразу и не сообразишь, – Ольшенский поджал губы. – Когда-то это должно было случиться. При нашей…

– Я не об этом, – перебил его Боронин. – Ты конкретнее. Понял, куда Максинов клонит?

– Ну… В общих чертах.

– Заложником меня решил выставить!

Боронин внезапно вспыхнул весь, зашелся в гневе, лоб его покраснел, глаза засверкали; куда девались холодная созерцательность, презрительное равнодушие!

– Меня!.. Заложником бандитов паршивых! Первого секретаря обкома!.. В руках уголовников!..

– Леонид Александрович…