Прокурор с Эльтона

— Джавиера, — произнёс, сложив руки на груди. Ответ в принципе и так уже был понятен, но я хотел услышать его из уст этой первоклассной лгуньи. Всё-таки Марк был прав… у этой женщины просто феноменальная способность врать в лицо.

— Нет, — упало короткое в тишине моего офиса.

Я немного расслабил плечи.

— Тогда почему ты хочешь развод?

Алесса-Элиза вновь посмотрела удивлённо.

— А почему бы нет? Тебя я тоже не люблю.

Вот же зараза!

Эта фраза подействовала как удар хлыста. Неожиданно для самого себя я схватил девушку за запястья, толкнул к рабочему столу, заставляя сесть на него, и жёстко вклинился между изящных ножек, задрав платье.

— Эрик, что ты…

Я поставил руки по обе стороны от её бёдер, практически навалился и провёл носом вдоль шеи, от тонкой косточки ключицы до мочки покрасневшего ушка. Не удержался и лизнул кожу Лиз в том местечке, где она особенно одурительно пахла спелой ежевикой. Ответом мне стали прикрытые веки и горячее рваное дыхание.

— Врёшь, дорогая.

Я напрягся, ожидая, что Алесса-Элиза как всегда резко оттолкнёт меня и начнет говорить, что это ничего не значит, но она молчала, приоткрыв губы и тяжело дыша. Это придало мне сил.

— Нам было потрясающе хорошо вместе на Хёклу, Лиз. У нас был крышесносный секс, не смей отрицать этого, — зашептал, с нажимом проводя пальцами вдоль позвоночника от затылка, где тонкие шпильки держали пучок из густых волос, через крестец и до основания хвоста. — Нестабильные туннели! Я хочу тебя так, что у меня сводит яйца, а мозги превращаются в кашу! У тебя никого нет, и я считаю, что ты меня всё-таки любишь. Прекрати уже требовать от меня развода!

Внезапно тёплые женские пальчики погладили мою щетину. Алесса-Элиза чуть отклонилась, всё так же сидя на столе, и заглянула в глаза.

— Хорошо, Эрик, — сказала она неожиданно покладисто. — Я люблю тебя. Ты замечательный, самый невероятный мужчина на свете! Остроумный, весёлый, сильный, честный и щедрый. Любящий адреналин и риск, но при этом тщательно взвешивающий свои решения. Эпатажный, но прекрасно чувствующий границы допустимого. Блестящий адвокат, верный друг и тонкий психолог. Я не уверена, что на свете существует хотя бы ещё один мужчина, обладающий десятой долей твоих качеств… И я верю, что если ты вдруг действительно захочешь остепениться, то сделаешь свою настоящую супругу самой счастливой во всех Мирах. Пожалуйста, подпиши документ о разводе. Ты же понимаешь, что если не приложишь отпечаток ладони, то это ничего, в сущности, не изменит, кроме того, что придаст делу огласку, ведь я уже подтвердила заявку от своего имени.

Я глухо застонал. Что за невозможная женщина?! Дайте мне к ней инструкцию!

— Лиз, но зачем?!

— Потому что ты меня не любишь.

Замечательный вывод! Откуда?!

— Может, ты не будешь решать за меня?!

Алесса-Элиза громко вздохнула, зашуршала тканью и выбралась из капкана моих объятий. Ловко спрыгнула на пол, поправила на себе одежду и лишь после этого заговорила.

— Эрик, нет больше той Элизы, которую ты знал. Нет той беззащитной, искренней и наивной девочки, которая верила, что можно счастливо жить и в крохотном вагончике в пустыне на М-14. Есть теперь только Алесса, которая пóтом и кровью выбивала себе место под солнцем, зарплату, образование. Злая, сломленная, преданная тем, кого считала чуть ли не родным отцом. Научившаяся врать и никому не верить. Прежде всего ценящая деньги.

Попытался возразить, но девушка решительно подняла ладонь, показывая, чтобы я дал ей окончить.

— Я не прошу твоей жалости или снисхождения. Чтобы что-то построить, надо что-то сломать. Нельзя строить из ничего. Даже когда кажется, что ты ничего не ломаешь, всё равно это не так. Строишь здание в городе — ломаешь старое, берёшься за работу в лесу — вырубаешь деревья, которые росли там годами, а возводишь на поляне — вновь ломаешь, но уже экосистему животных, которые пользовались этой поляной, жили на ней, приходили к озеру на водопой или рыли норы. Но «ломать» — ни в коем случае не синоним слова «плохо». Когда-то давно умерла Элиза Киано. Я её сломала. А её место заняла Алесса Мариар. Сильная, уверенная в себе, целеустремленная. Менее наивная, более жёсткая. Вот и всё. Ты знаешь и любишь Элизу, но никак не Алессу…

— Лиз, это не так… — Я вновь открыл рот, чтобы поспорить, но меня ловко заткнули.

— Эрик, услышь себя! Ты даже называешь меня «Лиз», хотя я столько раз говорила, что я уже давно Алесса! Ты любишь не меня, а мой образ из прошлого! Сколько лет прошло с нашей дружбы на М-14? Сколько лет ты носил фотографию полумиттарки в растянутых штанах механика на своём коммуникаторе?

Что? Оторопело уставился на девушку, но она лишь хмыкнула в ответ.