Прокурор с Эльтона

Покачиваясь от количества выпитого алкоголя, я вдавил кнопку звонка. Наконец-то сенсор соизволил сработать. Раздался оглушительный, как звон набатных колоколов в исторической части Тур-Рина, дверной сигнал. Аж в глазах задвоилось. Вселенная, как с таким можно жить? Я поморщился и поднёс руку к уху, но почему-то попал пальцем в висок.

— Эр, не ожидал, что ты так поздно зайдешь. Ну ты мужи-и-ик, поздравляю! Я уже слышал новости по головизору… — Открывший дверь секретарь в халате и пижамных штанах внезапно осёкся и шумно принюхался. — Ты что, пил?!

— Пил, — пробормотал со вздохом, опёрся на косяк и без прелюдии спросил то, что меня мучило вот уже как целый час и сорок три минуты. Или сорок четыре? — Почему ты ей сказал?

Весь вечер после заседания я заливал в себя шэйтарри в «Золотом веке», тщетно набирал номер коммуникатора Лиз и много думал… Думал о том, как она так вовремя оказалась в суде со всеми документами. Я ведь так и не сказал ей ни время, ни место… Ответ пришёл сам собой приблизительно на второй бутылке алкоголя, одновременно с тем, как бармен сменился какой-то длинноногой красоткой в красной мини-юбке.

— Что сказал? Кому сказал? — пробормотал Бен, шокированно меня рассматривая.

Нестабильная сингулярность, вот что он там не видел? Развязанного и перекинутого через плечо галстука? Расстёгнутого жилета? Оттоптанных носов лакированных ботинок? Пиджака? Ах, да, пиджака он точно не видел, я его оставил той бедняжке в мини-юбке, чтобы не мёрзла.

С нескрываемым раздражением толкнул личного секретаря плечом и без приглашения зашёл в его квартиру. Ну, то есть я хотел войти, а по факту ввалился. И плевать, что уже почти ночь. Я должен знать ответы! И если Васко не хочет отвечать напрямую… выпытаю!

— Хм-м-м… а у тебя здесь как-то чистенько, — произнёс с лёгким удивлением, оглядывая прихожую. — Помнится, когда в последний раз я приходил к тебе в гости, тут было чуть больше мусора.

— Ну, вообще-то, тот бардак устроил ты сам, — ответил Бен, закрывая за мной дверь. — Если не разносить к швархам мебель и не пробивать кулаками стены, то у меня вполне уютно.

Хмыкнул.

— Остроумно.

И направился в гостиную, где в последний раз видел удобный диван. Ноги почти не держали, да и голова раскалывалась. Пересёк комнату, плюхнулся на сиденье и застонал, вытягивая уставшие конечности вперёд. О-о-о, как же, оказывается, они затекли, пока я звонил в эту швархову дверь.

— Сколько?

— Что сколько? — переспросил отчаянно тупящий секретарь.

Шва-а-а-арх, ну что за цварг? Или полуцварг? Неужели я непонятно изъясняюсь?!

— Сколько тебе заплатить, — я полез в карман за бумажником и демонстративно помахал им в воздухе, — чтобы ты ответил на мой вопрос?

— Нисколько. — Шестирукий отлично разыграл удивление. — Эрик, я и так на тебя работаю, у меня есть стандартный оклад. Сформулируй свой вопрос внятно, и я отвечу.

Не хочет денег, ну и ладно. Что-то никто сегодня не хочет моих денег… Вон, даже бармен отказался их принимать… или барменша… а я всего-то просил меня выслушать… Шумно втянул воздух через ноздри, собирая мысли в кучу.

— Почему ты сообщил Алессе, где и во сколько будет заседание с октопотроидами?

— В смысле «почему»? Это вообще-то твоя жена.

— Бывшая.

Я с неудовольствием поджал губы, вспомнив, как она буквально силком заставила меня подписать электронное заявление.

— Бывшая? — эхом переспросил Бен и посмотрел на меня… как-то странно. Это что, жалость?!

— Да, что тут неясно?! — рявкнул громче, чем рассчитывал. — Гуманоиды иногда женятся, иногда разводятся. Мы вот решили развестись.

— И давно?

Я закатил глаза к потолку. Это что, допрос?

— Вчера, — буркнул в ответ. Потом посмотрел на коммуникатор, где время перевалило уже за полночь, и поправился: — Позавчера. У тебя, кстати, есть что-нибудь выпить? Хочу отметить победу в суде.

— Позавчера было подписано заявление по обоюдному согласию? — уточнил секретарь, внезапно хватая пуф и садясь передо мной. Вопрос о выпивке он напрочь проигнорировал. — То есть у тебя есть ещё двенадцать дней?

Прикинул в голове: четырнадцать минус два… Шварх, математика всегда была не моим коньком, а уж после шэйтарри числа отчаянно не хотели складываться. То есть вычитаться.

— Да, двенадцать.

— И что ты собираешься делать? — каким-то неестественно вкрадчивым голосом поинтересовался Бен.

Я пожал плечами.

— То же, что и всегда: работать, зарабатывать сотни тысяч кредитов и тратить их на всякую ерунду. Я, кстати, собирался прикупить планету…

Скулу и челюсть с левой стороны лица прошибла острая боль. На миг я увидел потолок, в глазах даже не задвоилось, а затроилось или зачетверилось.

— Ауч, больно! — заорал я, хватаясь за лицо. — Бен, ты что, сдурел?!

— Да нет, — невозмутимо ответил этот паршивец, встряхивая одну из своих многочисленных рук. — Просто подумал, дай, ударю его, авось мозги на место встанут.

Место удара продолжало адски гореть. Ну что за человек? Тьфу, пикси. Тьфу, полупикси…

— Дай бутылку, — взмолился я. — Болит страшно. Завтра ж синяк будет.