Прокурор

— Боря, ты все перепутал, — ответила Галина. — Это ведь не цапля…

— Да? — сделал удивленное лицо Межерицкий. — А я хотел подкинуть: на моем участке их видимо-невидимо…

— Радуйся, слизней не будет и других вредителей, — заверила Галина.

— Вот видите, как хорошо, — улыбнулся Борис Матвеевич, — из вашей квартиры никогда не уйдешь без ценной информации…

— Дома будешь? — спросил у приятеля Захар Петрович.

— Мне давно уже никто не назначает свиданий… А что?

Измайлов хотел сказать, что, может быть, заглянет к нему. Была у Захара Петровича потребность поделиться с Межерицким тем, что произошло у него в Рдянске. Но быстро передумал:

— Так, ничего.

Межерицкий вышел.

— Не сердись, Захар, — сказала жена, видя, что он чем-то удручен. Зря я, конечно, ляпнула…

— Не будем, Галчонок, — ласково посмотрел на жену Захар Петрович. — Я знаю тебя не первый день, да и ты — меня… Давай о чем-нибудь другом…

Ему и впрямь хотелось отвлечься от своих невеселых дум.

— Заходила к нам сегодня соседка, под нами живет. Утюг одалживала, у нее сгорел… — начала рассказывать Галина. — Осмотрелась, пока я утюг доставала, и говорит: а у вас квартирка получше нашей…

— Чем же? — спросил Захар Петрович. — Одинаковые.

— Паркет, говорит. На кухне — моющиеся обои…

— А у них?

— Везде линолеум. А кухня покрашена клеевой краской. И вся, говорит, уже облупилась.

— Да? — рассеянно слушал Измайлов.

Тягостные мысли не покидали его.

* * *

Через день Гранская зашла к прокурору, чтобы поделиться с ним своими соображениями о делах, доставшихся ей от Глаголева. Когда подошли к делу о найденном в радиомастерской чемодане с дефицитными товарами, Измайлов спросил:

— С чего думаете начать?

— С обыска в доме Зубцовых. Удивляюсь, почему Евгений Родионович не сделал этого раньше…

— А вы считаете, обыск необходим?

— Да. Но, возможно, сейчас он ни к чему и не приведет — упустили время. Если Зубцов имел отношение ко всем этим джинсам и майкам, то, скорее всего, успел еще при жизни избавиться от улик. Но чем черт не шутит… Вы дадите санкцию?

— Кто остался у него из родных?

— Мать. Пожилая.

Захар Петрович заколебался.

— Волновать старого человека… Ведь сын погиб.

— А что поделаешь? Надо.

— Хорошо, — согласился прокурор. — Еще что?

— Мы подумали с инспектором Коршуновым… На некоторое время установим за домом Зубцова наблюдение.

— Да, это тоже надо было сделать сразу…

— Лучше поздно, чем никогда, Захар Петрович.

— Вот это «поздно» меня и смущает, — сказал прокурор.

— Попробуем.

Инга Казимировна глянула в окно: к зданию прокуратуры подъехал милицейский газик.

— Захар Петрович, это за мной…

— Езжайте.

Измайлов утвердил постановление следователя на производство обыска у Зубцовых и отпустил Гранскую.

* * *

Моросил летний теплый дождь. Он только прибил пыль на узких улочках Северного поселка да отглянцевал листья яблонь и вишен, которые заполонили сады этой тихой окраины Зорянска.

Отпустив машину, Инга Казимировна и инспектор ОБХСС Коршунов с двумя понятыми подошли к глухому высокому забору Зубцова. На калитке стандартная табличка с собачьей мордой и надписью: «Осторожно, злая собака!» Словно в подтверждение этому, со двора раздался яростный лай.

— А где же звонок? — спросила следователь, отыскивая кнопку.

— Какой там звонок, целый набат, — усмехнулся один из понятых пожилой сухопарый мужчина, имея в виду собаку.

— Волк, да и только, — подтвердила другая понятая — женщина лет тридцати.

Коршунов потряс калитку. Пес залаял еще сильнее. Проскрипела невидимая дверь, и старческий голос произнес: «Фу, Цезарь, на место!» Собака теперь только тихо рычала. Лязгнула задвижка на воротах. В приотворенную дверцу выглянуло старушечье лицо, обрамленное черной косынкой.

— Здравствуйте, мамаша, — приветствовал ее старший лейтенант. — Псину уберите, нам надо зайти…

Калитка захлопнулась. Увещевая собаку, старуха куда-то отвела ее и вернулась одна.

— Заходите, — пропустила она во двор пришедших.

— Следователь Гранская, — показала удостоверение Инга Казимировна.

— Как? — приложила к уху ладонь мать Зубцова.

— Вы громче, она плохо слышит, — подсказала понятая.

— Гранская! — почти выкрикнула Инга Казимировна. — Следователь из прокуратуры!

Старуха молча кивнула и повела всех к дому.

Инга Казимировна оглядела двор. Несколько яблонь, клумба, на которой росли нарциссы и пионы.

Неподалеку от дома притулилась железная коробка гаража, покрашенного суриком.

Гранская предъявила хозяйке постановление на обыск.

— Человека нету, а вы… — покачала головой старуха, скорбно поджимая губы. — Господи, и после смерти покоя нет…

— Покажите, пожалуйста, ваше жилище, — спокойно сказала Инга Казимировна.

Это ее спокойствие подействовало на Зубцову.

— С чего начнете? С его половины? — спросила она.

Его — значит, погибшего сына.

— Да, пожалуй, с его, — кивнула Гранская.

Зубцова перебрала связку ключей, нашла нужный, открыла небольшую верандочку, из которой был ход в большую комнату, заставленную и увешанную всевозможными часами.