Прокурорская крыша

– Оттуда по своей инициативе съездили в морг, – продолжил Скворцов, – и переписали всех покойников, поступивших и выданных за истекшие трое суток. Записали и тех, кто имел к ним хоть какое-то отношение.

– После обеда можно заняться, – произнес Драница, кладя на стол список.

Лушников качнул головой: позабыл еще об одном месте. Очевидный прокол, в котором виноват сам. Придется исправлять.

– Поезжайте на кладбище… Возможно, там получите информацию… – тихо промолвил.

Драница не возражал. Но придется разделиться. Одному туда, другому работать по списку. На кладбище едет опять Драница. У него служебная машина. Скворцов остается на месте и работает на телефоне. Хоть бы какую-то информацию для начала получить.

– Личность Казанцева узнали через госпиталь. – Лушников посмотрел в записи. – Предоставили запрос мирового судьи Болдырева. Но у нас нет такого судьи…

К вечеру оперативники вновь собрались. Подъехали и Голещихин с Порошиным.

– Короче, – доводил до сведения всех остальных Драница. – Как звали покойника, никто не знает. Нет у того ни имени, ни фамилии, ни отчества. Возраст приблизителен. Пришлось снова заехать в морг – там и подсказали. Зато известно, кто его хоронил. Ни за что не догадаетесь…

– Филькина… Она же была на кладбище и даже плакала. Не может посторонний человек плакать…

– Ответ неверный. «Небесные дали» его хоронили. Это у них так называемая благотворительная акция. Гроб и все такое за их счет. Поминальный обед…

Порошин изумился больше всех:

– Для чего это им было надо?! Его все равно схоронили бы!.. За счет государства…

– И при чем здесь слезы, граждане? – высокопарно произнес Голещихин. – Как-то не идут они к неустановленной личности. Понятно, каждого жалко человека. А тут взяли бездомного бандита, схоронили за свой счет и даже пустили слезу. Или я, может, неправ? Тогда объясните мне…

С ним согласились. И объяснять ничего не стали. Абсолютно прав, товарищ Голещихин.

– Нужен запрос по прежнему месту жительства, – произнес Лушников. – Узнайте, где жила раньше и пошлите.

– Завтра же займусь, – обещал Драница. – Придется опять идти в общагу. Но может, кто-то другой знает?

И отвернулся, пряча глаза. Тонкий намек на старшего Лушникова.

– Знает, но приблизительно, – ответил майор. – Все его знания ограничиваются Средней Азией…

Лушников замолчал, потом вновь проговорил:

– До сих пор не пойму, чем она его приворожила…

Открыл свои записи. Неутешительный результат. Одни пока что впечатления. Тем не менее, можно точно сказать, что за Казанцевым специально охотились. Испугались, что тот может опознать, поэтому решили убрать. Чтобы не мозолил глаза. Не может такого быть, чтобы капитан пошел, допустим, прогуляться по улице и там наскочил опять на кого-то с инвалидной клюшкой.

Глава 19

Интересно, кто мог такой бред придумать, что Уляхин Николай с катушек съехал. Причем вместе с женой. Потому что якобы решил поменять квартиру на меньшую. Дунули, воздух испортили, а настоящей правды не знают. Здоров пока что подполковник МВД, чего и вам желает. Не надо выдавать желаемое за действительное.

Он сидел в квартире у Лушниковых. Нога за ногу. Откинув на спинку дивана сухощавую фигуру.

Цезарь бродил по квартире, косясь на старого «попугая». Не выдержал, все же приблизился, нюхнул носок кожаного ботинка и поспешно отошел. Ворванью пахло от начищенной кремом обуви. От брюк цвета морской волны тянуло нафталином. Никогда не испортится «попугай». Моль его не скушает.

Цезарь его недолюбливал, потому что Попугай даже краем уха не вел при виде грозной собаки. Мало того, норовил читать мораль, глядя в собачьи глаза, отчего у Цезаря бегали по спине мурашки и заживо мерли блохи.

– Цезарь, ты меня не бойся, – бормотал высокомерный дед с клювовидным носом. – Я тебя не съем. Я тебя на потом оставлю… хе-хе-хе…

В печенку смотрит, стервец. Пришел к Николаю, расселся и сидит. Про собственную квартиру речи ведет. Не продавал, не продает и продавать никогда не будет. Пока что в уме. Вот уж если крыша поедет – тогда уж. И то у них на этот счет с женой договор, чтобы сразу заявить во всеуслышание, что, мол, у такого-то с головой не в порядке. Недееспособен, короче говоря.

Подполковник с летчиком знакомы с давних времен. В школе вместе когда-то учились. Потом судьба их развела. Одного в военное училище МВД – второго в летное. И в Волгошуйске снова свела, выделив квартиры в соседних домах. Начнет, бывало, подполковник рассказывать, как они лесных братьев из земляных схронов выковыривали, Колька тут как тут. Слушает в оба уха.

Уляхин старается изо всех сил. И про министерство обороны возьмет и заденет краем.

– Они там шагают, – говорил Уляхин, – а мы воюем. Вот и подумай, где интереснее – в МВД или в армии

Вероятно, потому и пошел в свое время Коля Лушников в школу МВД. Чтобы просто воевать. Без этой самой. Без шагистики, чтобы.