Пролейтесь, слезы…

— Это очень важно, — искренне произнес Вестербург. — КР-3 — настоящий прорыв. Попавший под его воздействие субъект вынужден воспринимать нереальные вселенные, хочет он того или нет. Как я уже говорил, миллионы возможностей становятся теоретически реальными. И тут в игру вступает случай. Воспринимающая система человека выбирает из представленных возможностей одну. Она обязана сделать выбор, иначе параллельные вселенные наложатся друг на друга и пропадет само понятие пространства. Вы следите за моими рассуждениями?

Сидящий неподалеку за своим столом Герберт Мэйм сказал:

— Он имеет в виду, что мозг хватается за ближайшую пространственную вселенную.

— Именно, — кивнул Вестербург. — Вы читали секретный доклад по КР-3, мистер Мэйм?

— Прочитал час назад, — откликнулся Мэйм. — Большая часть от меня ускользнула, слишком уж все сложно, но я понял, что эффект препарата временный. Рано или поздно сознание восстанавливает контакт с изначально выбранной пространственно-временной системой.

— Правильно, — снова кивнул Вестербург. — Но в промежутке, когда препарат действует, подопытный существует… или думает, что существует…

— Между этими двумя понятиями нет никакой разницы, — вставил Герб. — В этом особенность наркотика. Он снимает все отличия.

— Технически, — согласился Вестербург — С точки же зрения подопытного, все немного не так. Новая, актуализированная реальность окружает его, и он начинает вести себя так, словно попал в другой мир. Мир с другой системой координат… причем количество изменений зависит от того, насколько далеко отстояли друг от друга в пространстве-времени мир, в котором он жил раньше, и мир, где он вынужденно оказался.

— Я пошел домой, — заявил Бакмэн. — С меня хватит. Спасибо, Вестербург. — Он машинально протянул руку главному судмедэксперту. — Подготовьте рапорт, — сказал генерал Герберту Мэйму, — я просмотрю утром.

Он направился к двери, перебросив через руку серый плащ. Он всегда носил его подобным образом.

— Теперь вы понимаете, что произошло с Тавернером? — спросил Герб.

— Нет, — сказал Бакмэн, остановившись.

— Он попал во вселенную, в которой его раньше не было. И мы его просмотрели, потому что являемся объектами его системы восприятия. Потом, когда действие наркотика закончилось, он вернулся. По сути дела, его вернула сюда ее смерть, а не то, что он принял и чего не принял. Соответственно и центральная база данных тут же выбросила нам его досье.

— Спокойной ночи, — сказал Бакмэн.

Генерал прошел через огромный пустой зал с металлическими столами, на которых не было ни единой бумаги — под конец дня все прибрались, в том числе и Мак-Налти. Миновав зал, он ступил в ведущий на крышу лифт.

* * *

Ночной воздух, прохладный и чистый, вызвал прилив невыносимой головной боли. Генерал зажмурился и заскрипел зубами. Надо было взять у Вестербурга какое-нибудь обезболивающее, подумал он. В аптеке академии их полно, а у Вестербурга есть ключи.

Он снова вошел в лифт и спустился на четырнадцатый этаж. Вестербург и Герб Мэйм все еще были в офисе.

Увидев Бакмэна, Герб произнес:

— Я хочу объяснить кое-что из того, что сказал. Я говорил, что мы — суть объекты его системы восприятия.

— Это не так, — возразил Бакмэн.

— Это не так и вместе с тем это так. Тавернер ведь не единственный, кто принимал КР-3. Была еще и Элис. Тавернер, как и все мы, стал субъектом в ее системе восприятия. Перейдя в иное измерение, она и его туда перетащила. Вместе с тем он, как и мы, продолжал оставаться в нашей вселенной. Мы как бы заняли два пространственных коридора одновременно; один реальный, другой нет. Один из них — это наше настоящее, другой коридор — латентная вероятность, одна из многих, временно зарезервированная препаратом КР-3. Временно. Всего на два дня.

Это достаточный срок, чтобы причинить огромный ущерб вовлеченному сознанию. Мозг вашей сестры, мистер Бакмэн, был разрушен не токсическими веществами, а невероятной перегрузкой. Причиной смерти стала несовместимая с жизнью травма кортикальной ткани, ускорение естественного неврологического старения… Другими словами, за эти два дня ее мозг получил такую нагрузку, что она умерла от старости.

— У вас есть что-нибудь от головной боли? — обратился Бакмэн к Вестербургу.

— Аптека закрыта, — ответил Вестербург.

— Но у вас есть ключ.

— Я не имею права им пользоваться в отсутствие аптекаря.

— Сделайте исключение! — резко сказал Бакмэн. — Один раз.

Вестербург поднялся и принялся перебирать ключи.

— Если бы аптекарь был на месте, — заметил Бакмэн, — ключ бы вам вообще не понадобился.

— Вся планета, — покачал головой Греб, — управляется бюрократами. — Он посмотрел на Бакмэна. — Похоже, с вас хватит. Примите лекарство и отправляйтесь домой.

— Я не болен. Просто мне нехорошо.

— Не перегружайте себя. Вы же собрались уходить, а потом вернулись.

— Я как животное, — вздохнул Бакмэн. — Как лабораторная крыса.

Зазвонил телефон на огромном дубовом столе.

— Думаете, кто-то из маршалов? — спросил Бакмэн. — Сегодня я не в состоянии с ними общаться.

Герб поднял трубку. Затем, прикрыв рукой микрофон, прошептал: