Пролог

- Но это сильнее меня, понимаешь…

- Молчи, вот молчи и все! Сильнее меня, сильнее меня, - передразнила Жанна. – Любовь у него, видите ли, случилась! Как будто ты первый! Вот скажи мне, что тебе не жилось? Зарабатывал свою

пятерку, ходил спокойно в офис, ничего там не делал, девочку себе нашел красивую, ласковую.

Родили бы ребеночка, облизывала бы она тебя всю жизнь и лишних бы вопросов, кстати, не

задавала. Принимать надо свою жизнь…

- Ага. «Выбери жизнь, выбери работу, выбери карьеру, выбери семью». Это я уже где-то слышал.

- Ну давай-давай! Блоггер хренов. Я то кино тоже смотрела. И писания твои пришлось прочитать.

Вечером в аэропорту, между прочим, вместо того, чтобы продолжать пить вино на набережной с

видом на Адриатическое море.

Жанна уверенно, скорее даже нахально, вела машину, лихо гуляя из ряда в ряд и подрезая

зазевавшихся лохов.

- Умничаешь, пишешь всякие тексты с чужих слов, а ведь сам когда-то это выбрал!

- Когда это?

- Что, забыл, как тогда в скверике сидел, курил, испереживался весь. Обиделся на то, что тебя с

гебистом на собеседование в аспирантуре пригласили. Ты же даже не узнал толком, чего они от тебя

хотели, начал всякую чушь лепить. И решил, видите ли, что больше в подлый универ ни ногой!

Правильно я говорю? А как бы подающим надежды был…

- Кстати, да! Статья даже в Москве вышла «Славянофильские настроения в русском обществе в

период подготовки Русско-турецкой войны 1877-78 годов и история «Самарского знамени». Во как! –

Федор не мог упустить такого повода, чтобы не обратить внимания на весомые достоинства

собственной личности.

Он писал кандидатскую об общественном движении в период Русско-турецкой войны 1877-

78 годов. Идея Федора была в том, чтобы показать, как победоносная война стала своеобразной

отдушиной для общественного недовольства. Что в немалой степени поспособствовало

нерешительности императора Александра I в деле создания первых представительских учреждений

и решительному отказу от них его сына. Отчего простерлись над Россией совиные крыла и

общественный котел оказался наглухо закупорен. Пока не рванул в 1905 году. Да так, что мало уже

никому не показалось.

Но научному руководителю Круглова такая концепция активно не нравилась, он полагал, что

совиные крыла как раз и оберегали много лет страну от бунта и хаоса. До разногласий на идейной

почве дело, правда, не дошло.

Однажды областное управление образования в рамках какой-то программы сотрудничества

объявило конкурс на исследования, посвященные историческим связям городов Самары и Стара-

Загоры. Федор быстренько подготовил бойкий текст про появление Самарского знамени, ставшего

34

©

первым боевым флагом болгарской армии. Изготовленного на пожертвования самарских

обывателей на фоне общего патриотического подъема.

История эта оказалась вполне подзабытой; статью даже опубликовали в Москве, в

«Балканском сборнике», серьезном и уважаемом издании. Чем Федор тогда очень гордился. Но так

случилось, что это стало его последним историческим сочинением. В один прекрасный солнечный

весенний день его научный руководитель, профессор и первый проректор Копытов вызвал

аспиранта Круглова и отправил на пятый этаж, на некое собеседование.

Федор никогда не видел открытой дверь в эту комнатку на пятом этаже. Обычная обстановка.

Такая же убогая, как была тогда во всем Университете.

- Здравствуйте! Воронков Геннадий Геннадьевич, заместитель ректора по общим вопросам! –

широко улыбаясь, навстречу ему из-за стола вышел невыразительный человек в несколько

неуместном пижонском шейном платке.

«Пять лет здесь учился, почти уже год в аспирантуре – первый раз этого человека вижу. И

фамилию эту никогда не слышал, и должность такую, - удивился Федор. - Непонятный тип, если б не

платок, никогда бы его даже не заметил. Вот и не помню… Воплощение серости».

Тип начал разговор с вопроса о научных взглядах аспиранта, с интересом послушал про

идейную борьбу в России 70-х годов XIX века. Спросил мнение молодого историка о современной

политической ситуации. Плавно перешел к непростой, прямо скажем, теме о роли Комитета в 80-е

годы века уже ХХ-го, вообще к роли спецслужб в общественной жизни. Геннадий Геннадьевич

оказался чудесным собеседником: сам немногословный, он внимательно выслушивал чужое мнение

до конца, ненавязчиво подбрасывал новые интересные темы для разговора.

Наконец он так же ненавязчиво и аккуратно поинтересовался у аспиранта Круглова, как тот

относится к возможному сотрудничеству с этой самой организацией, роль которой в наши дни хоть и

неоднозначна, но, тем не менее, по-прежнему значительна…

Нет, нет ни о каком доносительстве или чем-то подобном и речи идти не может. Сейчас же

другие времена. Просто данная организация заинтересована в перспективных специалистах

гуманитарного направления, которые могли бы в будущем последовательно отстаивать

определенные идеи. Те идеи, которые будут способствовать выходу страны из кризиса,

возвращению ее величия и установлению порядка и стабильности во внутренних делах…

Федор не доехал до дома, вылез из трамвая у маленького скверика. Присел на лавку,