Прометей № 1

Хотя позднее белоэмигранты пытались в мемуарах принизить значение восстания, заявляя, что оно побудило к выступлению еще не сорганизовавшиеся подпольные силы, это весьма спорное утверждение. Нет никаких сомнений, что гражданская война тлела еще до этого выступления, и практически во всех местах имелись организованные контрреволюционные группы, которые после восстания корпуса смогли нарушить тыл большевиков, поднять восстания и взять вместе с чехословаками власть. Однако далеко не факт, что эти разрозненные, плохо вооруженные и часто немногочисленные группы общим числом в несколько тысяч человек[29] без внешней поддержки могли бы победить самостоятельно. Победа в организованных центрах по типу победы большевиков в Октябре без внешнего фактора могла состояться только при опоре на массовые настроения и деградацию власти. Между тем, время, использованное подпольем для укрепления, с таким же успехом могли использовать большевики для усиления армии и работы ЧК. Несмотря на оппозицию многих слоев большевизму к лету 1918 г., захватившей даже рабочий класс, опора белого движения, как показали первые дни, зиждилась исключительно на узком слое офицерства, казачества и немногочисленных добровольцев.

Все это признавалось в воспоминаниях самих подпольщиков. Эсер П. Д. Климушкин, один из руководителей Комуча, говорил о самарском подполье: «Мы видели, что [если] в ближайшее время не будет толчка извне, то на переворот надеяться нельзя. Апатия стала захватывать все большие и большие слои. Дружины начали разлагаться. Между тем силы большевиков росли». Председатель Сибирской областной думы И. Якушев говорил то же: «Трудно сказать, как скоро этот переворот был бы реализован, если бы на помощь не пришли наши доблестные братья чехословаки». Колчак в благодарственном приказе от 4 декабря 1918 г. писал: «1-я и 2-я чехословацкие дивизии своими исключительными подвигами и трудами в Поволжье, на Урале и в Сибири положили основание для национального возрождения востока России, проложили нам путь к Великому океану, откуда мы получаем теперь помощь наших союзников, дали нам время для организации русской вооруженной силы». Автор считает особенно проницательными слова одного из бывших руководителей Комуча И. М. Майского: «Не вмешайся чехословаки в нашу борьбу, не возник бы Комитет членов Учредительного собрания и на плечах последнего не пришел бы к власти адмирал Колчак. Ибо силы самой русской контрреволюции были совершенно ничтожны. А не укрепись Колчак, не могли бы так широко развернуть свои операции ни Деникин, ни Юденич, ни Миллер. Гражданская война никогда не приняла бы таких ожесточенных форм и таких грандиозных размеров, какими они ознаменовались: возможно даже, что не было бы и гражданской войны в подлинном смысле этого слова. Весьма вероятно, что дело ограничилось бы лишь небольшими местными восстаниями контрреволюционного характера, с которыми Советская власть справилась бы без большого труда»[30].

Нападение империалистов на советскую Россию. Советский агитационный плакат. Художник А. П. Апсит. 1919 г.

Косвенным подтверждением того, что подполье не смогло бы победить без чехословаков, является судьба Забайкальского фронта – хотя во Владивостоке находилась наиболее многочисленная группировка корпуса, казачество и организованные белые силы, а советские войска были отрезаны от России – местная чехословацкая группа была наименее мотивирована для боев, поэтому борьба с большевиками продолжалась несколько месяцев и смогла увенчаться успехом только после прибытия дополнительных отрядов интервентов. Наконец, мемуаристы в своей обиде редко замечают, что восстание корпуса не принесло той пользы ни чехам, ни интервентам, на которую можно было рассчитывать – чехословаки так и не добрались до Европы и выехали из России спустя два года, понеся заметные потери в боях с большевиками, а интервенты так и не смогли из-за преждевременного восстания корпуса объединить антибольшевистский фронт с северными территориями. В перспективе именно это помогло удержаться Советской Республике.