Прометей № 1

Пришла первая любовь: «Курт», 23-летний профессор-коммунист, участник Баварской коммуны и Среднегерманского восстания, нелегал. Не сразу она узнала его настоящее имя и фамилию: Отто Браун. Они переезжают в Берлин. Живут в «красном» рабочем районе Нойкельне по чужим документам. Квартиры приходится часто менять. Он ведет подпольную работу, она днем занята в советском торгпредстве, вечером – в комсомоле. В рабочем клубе-пивной, где в 1919 г. проходил первый конгресс Коммунистического Интернационала Молодежи, собираются комсомольцы Нойкельна. У них восемь групп: имени Маркса, Ленина, Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Меринга, Левинэ, Буденного и Дзержинского. Ольга составляет и печатает листовки, дважды в неделю ведет кружки по основам марксизма, сама учится в политшколах и на курсах. На демонстрациях в ее руках красное знамя, дар советских друзей. В 1925-м комсомольская ячейка избрала ее секретарем. Ольга с товарищами помогают рабочим-подросткам противостоять произволу хозяев, обитателям приюта безработных – добиваться доброкачественной пищи и справедливой оплаты, на «сельских воскресниках» агитируют крестьян. Ольга настаивала, чтобы комсомольцы не обзывали сверстников-социалистов «социал-фашистами», а убеждали в своей правоте. Так удалось наладить работу и с молодежными секциями социал-демократических профсоюзов, и с ватагами «диких» подростков из трущоб; даже молодых националистов из «Стального шлема» комсомольцы заставляли слушать и думать.

В 1926 г. Ольгу избрали в состав Нойкельнского райкома. Ей поручили отдел агитации и пропаганды, руководство политшколами. Она умела находить контакт с ребятами, терпеливо объяснять непонятное. Старалась непременно быть там, где ожидались стычки с фашистами и полицией. Добилась разрешения участвовать в переброске оружия. Возмущалась, когда другие протестовали против ее участия в опасных делах. Успехи райкома справедливо объясняли самоотверженной работой Ольги. Осенью 1926 г. ее выбирают первым секретарем. Она участвует в кампании за экспроприацию собственности князей, организует забастовки молодых рабочих против усиления эксплуатации. На предприятия комсомольцы проходили как члены профсоюза – иначе не пропускал социал-демократический завком. На летучках выбирали делегатов Всегерманской конференции рабочей молодежи и съезда комсомола. Из Нойкельна на съезд поехало больше трехсот юношей и девушек.

Осенью 1926 г. Ольгу и Отто арестовывают. По «Закону о защите республики» он обвиняется в государственной измене, она – в «деяниях, способствовавших совершению измены», «попытках насильственного изменения действующей конституции», «членстве в незаконной и враждебной государству организации, имеющей целью свержение существующего строя». 18-летняя коммунистка впервые в тюрьме. Допросы, угрозы, побои. Ничего не добившись, через два месяца ее выпускают. Товарищи избирают Ольгу в Берлинский окружком, поручают ей агитационно-пропагандистскую работу с молодежью всей столицы. Но на следующий съезд ехать не пришлось.

Отто Брауна, уже полтора года сидевшего в знаменитой тюрьме Моабит, в начале мая 1928 г. должны были судить по обвинению в шпионаже в пользу СССР. Ему грозили 20 лет тюрьмы. Судилище приурочили к выборам в рейхстаг, чтобы дискредитировать партию. Процесс готовили в Моабитском суде, куда подсудимого приводили из тюрьмы по подземному ходу. Полицейские были спокойны: отсюда еще никто не бежал. Следователь даже отступил от буквы закона и разрешил Ольге, проходившей по одному делу с Отто, свидание с ним прямо в здании суда – пусть агенты подслушают разговор и добудут дополнительные улики. Конечно, он ничего не узнал. А у Ольги и ее товарищей возник дерзкий план. В отделе ЦК КПГ, ведавшем охраной руководителей, ей поручили подобрать и возглавить группу для выполнения ответственного задания. Перед очередным свиданием Отто передали записку: надо быть готовым к побегу.

Утром 11 апреля в Моабитском суде собрались семеро парней, которых полиция приняла за студентов-юристов. Все они заранее изучили коридоры, лестницы, неохраняемые выходы из здания. В начале десятого Ольга вошла в переговорную камеру. Попросила разрешения угостить жениха. Достала из сумочки апельсин – условленный знак. Миг – и на чиновников смотрят дула пистолетов. Даже когда группа с Отто ушла, ошеломленная полиция не сразу опомнилась. Только один из смельчаков попал в ее руки. На митинге «Рот фронта» комсомольцы объявили, что оружие не было заряжено: они готовили не теракт и не месть, а освобождение товарища и призыв к борьбе.