Прометей

Следом за сотрясением и разрушением тверди открывался путь волне смертельных тахионов, уничтожающих все А-сущности. Пожарной сиреной взвыло последнее предупреждение системы Стеллара:

КРАСНАЯ ТРЕВОГА! КРАСНАЯ ТРЕВОГА! КРАСНАЯ ТРЕВОГА!

ЗАФИКСИРОВАНО ПРИМЕНЕНИЕ ОРУЖИЯ С АЗУР-ПОРАЖАЮЩИМ ФАКТОРОМ! ОПАСНАЯ КОНЦЕНТРАЦИЯ ТАХИОНОВ! ТОНКОЕ ТЕЛО МОЖЕТ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНО!

С ужасающей ясностью я осознал, что мы все: Тьма, Стеллар, Льдинка, все выжившие Инкарнаторы — обречены. Абсолют не пощадит никого, и остался единственный, призрачный шанс на спасение.

Я проиграл, я привел Первый Легион в ловушку врага, я принял решение взорвать Черную Луну — воистину, благими намерениями выстлана дорога в ад — но только я мог изменить предначертанное и попробовать спасти всех, кто доверился мне.

Дар Даат, пришло твое время!

Из меня наружу рванулся огненный вихрь. Одновременно с этим, как в Ургенте, я будто вырос во много раз, заполнив весь Атриум. Золотой шарик Стеллара, паутина Узора, маленькие фигурки Инков и бесконечное море Тьмы потерялись где-то внизу. Пространство исказилось, время замедлило свой ход. Мое сознание, мое “я”, тоже уходило куда-то в глубину, уступая место существу несоизмеримо более могущественному и сильному, чем когда-то мог стать любой Инкарнатор.

Я был сторонним наблюдателем — и одновременно был участником. Я был им, был с ним, был одним из тех, чьим воплощением стал “Сфирот”. Невозможное ощущение единого целого. Ни Прометей, ни Тьма, ни Даат ни ожидали рождения подобной сущности из слияния душ, и именно это единство было нашей последней надеждой.

Сфирот.

Тахионное излучение жгло, подобно палящему солнцу, и треснувший свод Атриума снова сдвинулся, защищая нас всех. А затем внутри родился ослепительный блик “Поцелуя Солнца”. Такой мощи, что мог породить только Сфирот.

Атриум Тьмы затопил солнечный свет, превратившийся в шторм синего огня, бушующий везде, кроме области в центре, где находилось Ядро, Льдинка и уцелевшие Инкарнаторы. Тьма горела и корчилась, пытаясь сбежать обратно в норы, но ничего не выходило — ревущее пламя проникало и туда, безжалостно выжигая остатки ксеноцита. Несколько мгновений — и все было кончено, ледяная мощь Примы растаяла без следа.

А затем, в свете утихающего пламени я увидел на своей ладони золотую жемчужину Стеллара. Возле нее стояла Льдинка — призрачная и прекрасная, и держала за руку сумеречную тень, в которой я без удивления узнал Кота.

То, чем я стал, как будто смотрело на нее, а Льдинка смотрела в ответ, гордо и бесстрашно. Сотни призраков вились вокруг ее Узора, а за плечами стояли молчащие Инки и реяло Знамя Первого Легиона. Стало пронзительно ясно, кем она была и кем стала, и что сейчас хочет сделать. Всегда оставайся человеком, учил Инков Прометей. А высшая мера человечности — самопожертвование ради других.

Льдинка вскинула руку в легионном салют. И то, чем я стал, повторил его — отдавая честь ей и им всем, пришедшим сюда и все-таки сумевшим сделать невозможное.

Последний, прощальный салют Первого Легиона.

Узор, пронзающий Льдинку, Инков, Стеллар, Атриум, легкой щекоткой впитался прямо в меня. Не оглядываясь, Льдинка шагнула внутрь, внутрь меня — первой из всех.

Она отдала Стеллар. Она отдала себя. Тень Кота замерла, как будто не веря в происходящее — а потом бросилась следом.

И остальные души Инков, сотни, тысячи призраков — много, много больше чем я привел на Черную Луну, закружились вокруг стремительным потоком, вслед за ними вливаясь в азурическую сущность Сфирот.

Кастор и Агни, Арахна и Цирцея, Зигфрид и Трактор, Старк и Голди, Каннибал и Талия Винтер, Ворон и Алиса, Гелиос, Корвин, Сталкер и другие, знакомые лица и имена, все те, что когда-то пришли и погибли на Черной Луне, сейчас вернулись — потому что человеческая воля сильнее смерти.

Каждый из них был мною, и я тоже был каждым. Вместе мы становились сильнее, намного сильнее, и тому, чем я стал, стало тесно в этой маленькой пещере. Сфирот словно распрямился, расправил плечи — как бабочка, родившаяся на свет — и обугленные своды Атриума вновь раскололись, обнажая антрацитовую, изъеденную извилистыми ходами толщу, черно-лазурно-рыжую преисподнюю, пульсирующую взрывами. Черная Луна агонизировала и освобождение того, чем я стал, ускорило этот процесс.

В просвете мелькнул чистый, усыпанный звездами космос. Туда и устремился Сфирот, и вокруг моих крыльев бушевал лазурный вихрь. Все вокруг взрывалось, горело и рушилось. Близость Грани наконец прорвалась чудовищным нарывом Прорыва. Избежать этого нельзя — такова суть Дара.