Прометей, или Жизнь Бальзака

"Бедная бабуся! Какая радость для нее принимать нас, изображать из себя важную даму, какой она была когда-то... В большом камине с лепными украшениями пылал яркий огонь... а какой был славный обед - все любимые наши кушанья! Франсуа и Занелла усердно хлопотали вокруг нас! Один лишь папа был печален и мрачен... Дядя в России! Он даже не написал нам! Живет он там в роскоши, в богатстве и думать позабыл о своих бедненьких племянницах".

Софи влюбилась в сына Зюльмы Карро - любовь оказалась без взаимности. Что касается дядюшки Даблена, то он, явившись с обычным своим новогодним визитом, не принес подарка.

"Фи, какой гадкий! Старый холостяк, у которого сорок тысяч франков годового дохода, одержим страстью ко всякому старинному хламу и мог бы, кажется, подарить хотя бы китайскую чашку за два франка. Впрочем, в его годы скряжничать простительно.

Дядя Оноре написал наконец. Письмо грустное. Он еще не уверен, что состоится его женитьба на красивой и знатной графине Ганской. А будет ли Он счастлив? Она очень гордая и при всей дядюшкиной знаменитости будет ставить его ниже себя. Может быть, я ошибаюсь. Поэтому я горячо желаю, чтобы все вышло по его желанию. А все-таки это разлучит нас. Мы будем унижены. Но какое это имеет значение? Буду нынче вечером молиться о женитьбе дядюшки... Я хочу любить его таким, каков он есть... Он сообщил бабушке, что назначает ей содержание сто франков в месяц. Какое счастье! Надо признать, что близ важной дамы чувства его облагораживаются и сердце возрождается. Он добрый человек. Он любит по-настоящему..."

Юная Софи - умница, она уже понимает, что настоящая любовь порождает доброту. Она жалеет своих родителей и прощает им, что они неудачники в жизни: "Боже мой, как мучительно видеть, что отец, такой мужественный человек, утратил мужество! Он столько работал!.. Он ложится спать, но не спит..." И вот, чтобы развлечь папу, Софи возит его в Тюильри или в Нейи. "Как хорош Париж! Как прекрасно солнце! Как воздух свеж и мягок!.."

Натуралисту любопытно наблюдать у Софи и Валентины черты "небесного семейства", проявившиеся и у нового поколения. В обеих девушках заметна склонность писать, легкое тщеславие, природная доброта. И тон и манеры у них мещанские, от деда и бабки они унаследовали инстинктивное почтение к знатности и презирают торговцев. Даблен несколько отличается от обычных торгашей. Он любит красивые, художественные вещи, с удовольствием слушает, как Софи играет на пианино.

"Я уважаю его, но из гордости не показываю ему этого. Он богат, и я не хотела бы смешиваться с тем сбродом, который метит на его наследство..." Впрочем, когда Даблен "окружен своими приспешниками, в нем проступают вульгарные черты, он позволяет себе топорные шутки и смеется, как лавочник..." Все Бальзаки, как известно, артистические натуры. Они забывают, что кое-кто из их предков тоже держал лавку в квартале Марэ. Мама закончила пьесу "Счастливая женщина". Папа прочел ее и раскритиковал. "Создавая произведения искусства, - говорит Софи, - никогда не надо слушать суждения своих родных, близкие судят то слишком мягко, то слишком строго". Право, можно подумать, что мы в Вильпаризи, в 1820 году.

Бальзак - Лоре Сюрвиль, 25 июня 1849 года:

"Письма твоих девочек доставляют здесь несказанное удовольствие. По их слогу, по почерку и по содержанию наши читатели уже угадали характер обоих авторов, склад ума и тип красоты, свойственный каждой. Их писем громогласно требуют здесь, когда приходит славный толстый пакет, на котором я узнаю твой почерк. Если когда-нибудь графиня Анна приедет в Париж, она часто будет давать девочкам билеты к Итальянцам, в Оперу и в Опера-Комик. Но возможно, отъезд в Капестан похитит у Парижа этих двух крошек. Ты мне пролила целебный бальзам на душевную рану своими словами о Капестане. Сюрвиль привел наконец к цели свою ладью..."

Но ладья самого Бальзака еще плыла в тумане. Энергичному сумасброду Лоран-Жану было поручено вести переговоры с издателями и редакторами газет. Госпожа Бальзак должна была подписывать договоры, но не обсуждать их. Поверенный в делах проявил много рвения и ума, но все же не мог добиться постановки "Дельца". Он сообщал в Верховню театральные новости. Гоштейну удавалось делать полные сборы в его театре - благодаря "вековечным "Мушкетерам". Из всех театров на Бульварах только он ухитряется в настоящее время выколачивать деньги. Успех имел еще один театр, который ставил маленькую пьесу, нападавшую на Республику. Лоран-Жан находил, что эта пьеса - большая низость. "Целый год терпеть правительство, которое ты ненавидишь, каждый день кланяться ему, платить ему, как дурак, и воображать, что твоя честь спасена, если ты по вечерам будешь помаленьку высмеивать его, - это полная потеря смелости". Лоран-Жан торопил Бальзака, просил поскорее прислать ему шедевр: "Не хочу тебя упрекать, но вот уже полгода как Франция овдовела, утратив своего гения, и я не вижу, чтобы ты готовил что-то великое... Твой лакей Лоран-Жан".