Прометей, или Жизнь Бальзака

Метрика была не единственной причиной такого решения. Когда настала минута соединить на радость и на горе свою судьбу с судьбой великого писателя, у Эвелины Ганской возникли прежние опасения. Несомненно, любовник был ей по душе, но она боялась безумств будущего своего супруга. "Не правда ли, я хороший счетовод?" - твердил он ей. Нет, он был плохой счетовод. Он столько говорил, что вверенное ему "волчишкино сокровище" священно, а между тем делал из него большие заимствования. Он хвастался своими биржевыми операциями с акциями Северных железных дорог, а между тем эти акции катастрофически падали. Он гордо заявлял в письме, что все его долги погашены, а в следующем письме они возрождались.

Большой расточительный ребенок утверждал, что все будет уплачено из его доходов и что "волчишкино сокровище" увеличится на 50000 франков за счет прибылей с акций Северных железных дорог. А если акции будут упрямо понижаться, он их скупит по дешевке и в конечном итоге выиграет. Граф Эрнест Ржевусский уже давно должен своей сестре Эвелине 25000 франков; в конце концов он заплатит, и "волчишкино сокровище" возрастет на эту сумму. А зимой Бальзак погасит все свои долги, и у него еще будет своих собственных денег 20000 франков. Словом, по мнению этого дотошного бухгалтера, все идет прекрасно. И тут же он в минуту прозрения добавляет: "О славный Лафонтен! Как хороша твоя басня "Перетта и кувшин с молоком"!" Признание очень милое, но неутешительное. Напрасно он заклинал:

"Умоляю тебя, гони всяческие свои беспокойства и из головы, и из сердца. Никогда я не заключу ни одной сделки, о которой ты не могла бы сказать: "Это мне подходит", а то, право, твое письмо доставило мне огорчение - очень уж ты меня боишься. Я так уверен в будущем, что смеюсь над этими страхами, но я страдаю из-за твоих напрасных страданий..."

Напрасно или не напрасно, но Эвелина страдает. И пожалуй, она права. Ведь в августе он благоразумно сказал: "Надо отложить всякое приобретение недвижимой собственности", а в сентябре купил дом N_14 на улице Фортюне в квартале Руль. Понравившееся ему название улица получила по имени Фортюне Амелен, когда-то красавицы и законодательницы мод, владевшей на паях земельными участками, по которым была проложена улица. Особняк этот Бальзаку продавал некий Пьер-Адольф Пеллетро. Бальзака восхитила возможность сделки "из-под полы".

"Если мы с господином Пеллетро сойдемся на сумме 50000 франков, то в договоре поставим только 32000, а 18000 я заплачу ему через три месяца. Для обеспечения суммы, не включенной в договор, я дам ему в залог пятьдесят акций Северных железных дорог".

Пусть Ева воздержится от сердитой критики, ведь он заключил превосходную сделку! Ремонт будет стоить 10000 франков, следовательно, дом обойдется в 60000, а через четыре года цена ему будет 150000 франков! Впрочем, говорит он с притворной скромностью, ведь это всего лишь "хижина для влюбленных". В действительности же это особняк в девять окон по фасаду. Обставлен он будет по-царски.

"Ты сможешь спокойно принимать в нем свою кузину княгиню де Линь. У нее не найдется такой обстановки ни в одном из замков, во всех поместьях княжеского рода де Линь. Эта мебель из ряда вон выходящая..."

Дом, построенный позади часовни Сен-Никола (принадлежавшей к приходу Сен-Филипп-дю-Руль), составлял часть загородной резиденции Божона. Там в царствование Людовика XVI генеральный откупщик Никола Божон, богач, финансист, распутник и филантроп, уже имевший дворец на Елисейских Полях, построил себе павильон и мавзолей с куполом. Павильон предназначался для галантных празднеств; в часовне, посвященной небесному покровителю Божона, откупщик готовил себе усыпальницу, его там и похоронили. Бальзак писал Эвелине Ганской:

"Весь Париж устремляется на Елисейские Поля. Если протянуть еще полгода, то дом, который я ныне покупаю за пятьдесят тысяч, поднимется в цене до ста тысяч, особенно если Луи-Филипп будет жив. Так что колебаться нечего... Я осмотрел часовню, она очень красива. Это Пантеон в миниатюре. В ней покоится Божон..."

"Новый квартал Божона" начал застраиваться на территории парка, разрезанного на участки. Художников Гюдена, Жиро, Лемана привлекали туда тень и прохлада. Будущий "особняк Бильбоке" отличался довольно странной архитектурой. Фасад двухэтажного дома был вытянут вдоль замкнутого оградой двора, на улицу же выходила только торцовая стена в два окна. Потолки были низкие, садик - маленький. Но Бальзака прельщал романтический вид этого хорошо укрытого "гнездышка".

"Оно такое же таинственное, столь же спрятанное, как моя квартира в Пасси. Тут при желании может жить инкогнито женщина, так как Божон устроил в доме потаенные апартаменты, специально предназначенные для дамы. Она может тут жить невидимая для всех и все видеть, все слышать..."