Прометей: каменный век II

– Мен, на один день пути с тобой пойдут Лар и трое охотников. Они будут ждать у родника с водой одну руку дней. Если вы не появитесь через одну руку дней, Лар и охотники вернутся домой. Но после этого я могу захотеть сам прийти в ваше поселение. И я буду злым!

Мен даже изменился в лице: за время нахождения у нас он видел, как я стреляю из пистолета, видел кузницу, отчетливо понимал наше превосходство в силах и преимущество наших луков. А казнь Бера заставила содрогнуться и самое храброе сердце в племени. Кроме того, Мен наслушался легенд про меня: как я заставляю землю дрожать, управляю огромными камнями и могу убивать одним взглядом.

Лар с пятеркой лучших охотников стоял рядом, слыша весь мой разговор. Я заставил его взять с собой Гау, в случае столкновения с врагом, Гау как лучник стоил пятерых воинов. Он стал чрезвычайно метким и скорострельным.

Когда делегация двинулась в путь, я окрикнул Лара, который торопливо подошел:

– Лар, смотри, все время выставляй дозор. Выдры могут не поверить Мену и может захотят напасть на вас. Если нападут, отстреливайтесь и возвращайтесь, не надо с ними воевать! Ты меня понял?

– Понял, Макс Са!

– Хорошо, иди, Лар! Жду вас через одну руку и один день.

Проводив взглядом процессию, велел Хаду собрать всех на площадке перед дворцом. Когда народ собрался, вышел к ним, одетый в спортивный костюм, ставший моим парадным мундиром.

– Народ племени Рус!

Все разговоры мгновенно стихли. Лица у людей напряжены: мало кто меня видел одетым, да еще в такие странные шкуры. А собирал я их тоже крайне редко. Последнее собрание закончилось казнью Бера, поэтому все напряжены.

– Сейчас я вам зачитаю десять законов. По этим десяти законам мы все будем жить. Тех, кто нарушит эти законы, ждет смерть и поедание рыбами.

При этих словах по толпе прошел шепоток, никому не хотелось лишиться шанса на перевоплощение. Я неторопливо зачитал каждый закон, подробно расшифровывая смысл и значение терминов закона. Половину того, что говорил, люди не понимали: мне приходилось повторять снова, прибегая к помощи то Хада, то Ара.

Когда я закончил, несколько минут стояла тишина.

– Если у вас есть вопросы, спрашивайте, – обратился к молчащим.

– Я хочу взять женщину, можно взять? – сказавший был из племени Уна, молодой парень, который недавно вступил в пору взросления.

– Ты должен привести эту женщину ко мне. Если у нее и у тебя есть отец или мать, они должны прийти с вами. И тогда Великий Дух Макс Са даст вам свое разрешение.

Мой ответ удовлетворил и парня, и всех остальных: напряженность с их лиц исчезла. Остальные пункты их пока мало волновали: убийств внутри племени практически не бывало, а воровства не было по причине отсутствия предметов для воровства.

– Если вам все понятно, можете вернуться к своим хижинам, – отпустил я людей, которые больше вопросов не задавали.

Ветер налетел внезапно, небо заволокло тучами, и стало практически темно. Ветер был сильный: пальмы гнулись, с большинства хижин сорвало куски шкур и пальмовые листья, которыми накрывали крыши. Молнии сверкали постоянно, чуть запоздало прокатывался гром, словно стрельба из мощных пушек.

Я стоял под дождем, картинно воздев руки к небу, и декламировал стихи Пушкина. Часть дикарей, не успевших уйти до начала грозы, прижималась к стене моего дворца, испуганно вскрикивая при каждом раскате грома. Невероятно, но внезапная гроза была словно по заказу, завершая мои слова о начале новой жизни. Спиной чувствовал на себе взгляды соплеменников, наверное, в их глазах я как минимум божество, управляющее стихиями. Прошел около тридцати метров и остановился под высокой пальмой, однако вовремя вспомнив совет нашего преподавателя ОБЖ, покинул это место.

Удар молнии попал в ту самую пальму минуту спустя: от нее полетели щепки, и часть пальмы загорелась, ствол раскололся, и пылающая верхушка рухнула на землю. Я даже не оглянулся, мною овладело веселье, граничащее с безумием. Вспомнив песню про буревестника Горького, бегал под проливным дождем и распевал ее во всю силу своего голоса. В промежутке, когда не было грома и порывы ветра стихали, мой голос разносился на половину селения. На минуту я представил, о чем будут завтра шептаться в племени, и расхохотался, запрокинув голову. Со стороны это, наверное, выглядело жутко, потому что дикари, жавшиеся к стене моего дворца, отводили от меня взгляд и закрывали голову руками.

Ветер немного ослабел, теперь его порывы были не столь яростны. Молнии тоже били теперь реже, но дождь продолжался, хотя тучи частично разошлись. Среди тех, кто не успел уйти к хижинам, был Хад, даже он на меня смотрел с суеверным ужасом.

– Сдрейфил, Хад? Ты не боись, молнии мои сестры, гром – это голос отца моего небесного, иже еси на небеси, – дальше слов молитвы я не знал, но и этого хватило, чтобы Хад рухнул на колени.