Прометей: каменный век

Минут через пятнадцать препятствие пройдено и моим глазам открывается белое поле, уходящее вдоль побережья сколько хватает глаз. К берегу грести труднее, приходится затрачивать много усилий. Наверное надо было плыть во время прилива, путь удлиняется, но сами волны помогают пристать. Наконец смог пристать к берегу, убедившись, что два бревна хорошо цепляют песок и плот неподвижен, спрыгиваю и пробую языком пригоршню. Это соль, при чем без горького вкуса.

Глубина солевого слоя примерно пятнадцать сантиметров, после начинает попадаться песок, смешанный с солью. Буквально за двадцать минут наполняю оба мешка и котелок. Мешки, затянув веревками и закрыв клапанами, отношу на плот, следом пристраивается и котелок, который стоит накренившись из-за бревен. Толкаю плот, но он не шевелится: продолжающийся отлив плотно зафиксировал его на песке. Снова толкаю. Но намокшие в воде бревна слишком тяжелы для меня: я застрял до следующего прилива.

Паники нет, вокруг ни души, но легкое беспокойство все же есть. С этой стороны нет обрыва и звери сюда приходят полакомиться солью. Лев также рычал здесь и останки травоядного тоже недалеко в сторону долины, но с моего места их не видать. В противоположную от гряды сторону, до самого горизонта расстилается соляное поле. Мое мачете со мной, пистолет за поясом. Даже есть с собой запасные патроны, правда только дробовые, но целых пять штук. На мой взгляд в сторону долины залежи соли простираются на метров двести, это примерно по границу моих кустарников, если провести визуальную линию.

Любопытство движет меня подойти и осмотреть долину, не стоять же столбом, дожидаясь прилива. В сторону долины поверхность идет еле заметным подъемом, поэтому граница соли заканчивается внезапно: дальше волны просто не доходили. Иду рядом с каменной грядой, теперь она справа от меня. Дохожу до места где на моей земле обрыв, с этой стороны обрыва нет, но есть довольно крутой склон, испещрённый следами копыт. Вижу практически начисто обглоданный скелет, оставшийся после львиной охоты: падальщики постарались.

В долине ничего не изменилось, видны животные на некотором удалении, трава на склоне вся вытоптана, видимо травоядные часто приходят к соли. Небольшая рощица из порядка десяти деревьев по левую сторону в метрах пятидесяти привлекает внимание. На ветках сидят птицы, очень похожие на цесарок, а может это и есть цесарки. Охотничий азарт охватывает меня, начинаю подкрадываться стараясь не мешать. Птицы точно цесарки, только сплошь серые, без ярких крапинок.

Они не замечают меня, но тревожно галдят, пронзительно вскрикивая, уже подкравшись вижу чем они так взволнованы: внизу среди травы бьются две цесарки. Они меньше, тех что на деревьях, даже подумал, что это птенцы. Но у них мощный гребень на голове и подпрыгивая они бьют друг друга крыльями, ногами и мощным клювом. Метрах в трех, практически надо мной, две крупные цесарки сидят вплотную и галдят вытягивая шею.

Навожу на них пистолет и жму на курок: грохот выстрела и одна птица кулем падает вниз, вторая летит прочь вместе с товарками, теряя высоту понемногу и падает в метрах ста пятидесяти в густую траву. Драчунов на земле след простыл, звук выстрела сорвал с этой рощицы и мелких птичек типа воробьев, которые стайкой выписывают пируэты в небе надо мной. Забираю свою дичь, по телу которой проходит агональная дрожь и спешу по склону наверх, чтобы чувствовать себя в безопасности. Искать вторую в густой траве не рискнул, еще не чувствовал себя в безопасности. Если птица только ранена, она может долго бегать в высокой траве.

Вернувшись к плоту, чтобы не сидеть без дела, ощипал птицу. Это адская работа, требующая терпения, несколько раз откладывал, думая просто срезать кожу с мясом и перьями, но делать все равно было нечего, вновь принимался за работу. Вскрыл брюшную полость, удалил все внутренности. Очищенную тушку промыл в соленой воде и бросил на плот слегка обмазав солью.

Когда приливная волна дошла до плота и он снова закачался на волнах, поспешил отплыть: теперь трудно было не пристать к берегу, а отплыть от него. Вот снова огибаю каменную гряду и вхожу в свою бухточку, куда меня уже несет сама приливная сила. Сманеврировав веслом, притормаживаю у своего «пирса», остроконечного куска скалы и накидываю петлю тросика. Не дожидаясь пока воды станет много, в два рейса по пояс в воде переношу свою добычу к палатке и устало опускаюсь на землю: во рту пересохло, вода из бутылочки давно выпита, надо идти к ручью.

Так закончилось моё первое каботажное плавание длиной в несколько сот метров.

Глава 8. Дождь и неожиданное оружие