Прометей. Ледяное безмолвие

– Вера – это одно. А гипотетическое предположение – совсем другое. Конечно, верю. Но всё же?

Шелихов неожиданно расслабился, обмяк. Взяв её холодные ладони в свои горячие руки, он прижал их к губам:

– Милая моя, ты устала. Я понимаю. Давай сегодня съездим к бабушке и там уже решим, что нам делать дальше.

Помолчав, он всё же добавил:

– Но я за то, чтобы довести дело до конца здесь. Именно здесь.

Она кивнула. Кивнула не очень уверенно:

– Где же ты Вит? Чем ты там занимаешься? Даже не позвонил ни разу, после того как уехал. Что-то случилось?

– Не знаю. Зачем гадать? Надо работать. Других вариантов нет.

Глава восемнадцатая

7 апреля Сочи Надо уметь сказать «нет»

Калачова не отпускало. Раздражение схватило за горло, опустилось по пищеводу вниз и надолго застряло в районе подреберья. Он отказался от одного из главных своих принципов – в любой ситуации необходимо иметь мужество сказать «нет». И он всегда соответствовал своим принципам, говоря «нет» и тем, кто снизу просил его об одолжении, и тем, кто сидел в кресле в кабинете повыше. Но в этот раз всё же согласился. Хоть и после долгих уговоров, но согласился. Это, конечно, не оправдание, но ему надоело сидеть в собственной хате, в далёкой от столичных проблем станице, и выращивать в утеплённой теплице скудный урожай моркови, репы и картофеля. Натуральные овощи многие вообще в своей жизни никогда не видели, поэтому на его огород часто покушались «преступники». Одного он даже подстрелил. А куда деваться? На чужой вершок не разевай роток! Это произошло как раз накануне приезда «переговорщиков». Геннадий Васильевич сначала даже подумал, что это по его душу прибыли в связи с напичканным солью грабителем. Но оказалось, что в машине сидел его старый знакомый. Молодцы, что скажешь! Сообразили, кого подослать – Гакова. Гаков знал Калачова, как самого себя. Двадцать лет совместной службы. Поэтому Глеб прекрасно понимал, на что давить во время уговоров. Естественно, на патриотизм. Страна рушится, народ гибнет – а тут появилась возможность всё спасти. Но для этого нужна твоя помощь: преданного, умного, опытного. Не смог отказать… Не смог отказаться… Не смог… «Страна рушится, народ гибнет» – грустно! Грустно и смешно. Смешно, когда, согласившись с «патриотическими» доводами, сидишь в вычурном от изобилия антиквариата кабинете Джужомы. Сидишь на стуле из сандалового дерева, а на тебя смотрит хозяин кабинета в жутко дорогом костюме, с причёской, над которой ежедневно воркуют лучшие мастера. Имидж всё! Остальное – удел биологической массы. Не вы ли Игорь Артёмович подписывали приказ о моём увольнении, о лишении звания и наград? Вы. Кто же ещё? Дурак, что согласился. Нельзя поступаться принципами. Тот, кто не умеет сказать «нет», в конце концов теряет свободу. Ладно, выслушаем хозяина кабинета, а затем уже скажем «нет». Джужома начал с личного:

– От лица руководства страны я извиняюсь за тот прискорбный эпизод. Надо признать: мы не разобрались, поверили доносам и поступили неправильно. Надеюсь, что вы, Геннадий Васильевич, не держите на нас зла.

Ни один мускул не дрогнул на лице Калачова. Начальник ФСБ, протянул гостю документ и продолжил:

– Это указ президента, в котором он восстанавливает вас в должности, обязывает выплатить неустойку за все восемь лет и присваивает вам очередное воинское звание. Поздравляю вас, генерал Калачов.

Интересно, что это за дело, если моей персоной так заинтересовались? Указ президента, генеральское звание, деньги, много денег… Всё это неспроста. Хм, интригует.

Джужома поднялся с кресла и с улыбкой протянул для рукопожатия ладонь. Но гость только кивнул головой, сразу уперев взгляд в текст переданной ему бумаги. Игорь Артёмович особо не обиделся, но всё же взглянул на Гакова, присутствующего здесь же. Мол, видал, что твой протеже вытворяет? Это точно правильный выбор? Глеб Олегович успокаивающе кивнул, мол, ничего, характер несносный, но дело своё он знает лучше всех. Джужома продолжил:

– Геннадий Васильевич, если вы согласны заняться этим важным поручением, ради которого мы вызволили вас из опалы, вы должны подписать обязательство о неразглашении, – он подсунул Калачову ещё один документ.

Тот внимательно его изучил, кивнул и поставил роспись.

– Ну, тогда приступим к делу, – хозяин кабинета откинулся в удобном кресле. – Суть его можно изложить всего в нескольких предложениях, – он сделал паузу, очевидно для того, чтобы слушатели отнеслись к информации предельно серьёзно. – К нам поступили оперативные данные от американской резидентуры. Спецслужбы США подняты на уши. Они ищут в России некий объект, человека или какую-то программу, обозначенную кодовым словом «Прометей».

Калачов напрягся, накренив голову:

– Что, простите, ищут?

– Мы точно не знаем.

– Вы это серьёзно?

– Более чем.

– Они ищут у нас, а мы не знаем что?