Прометей. Ледяное безмолвие

Верный раб склонился в поклоне и, семеня мелкими шажками, попятился назад. Через секунду он исчез.

Фаттах был наследным принцем, сыном правящего до Рахмана короля. А также министром обороны, вице-премьером королевства и по совместительству губернатором провинции Эр-Рияд. Кроме того, Фаттах подмял под себя все спецслужбы Саудовской Аравии. Но больше всего он уделял внимание внешней разведке. Ему безумно нравилось быть зубастой акулой в океане мировой политики. Он испытывал восторг от удачно проведённой операции, от введения противника в заблуждение, от состоявшейся интриги по стравливанию руководителей мировых держав.

В обычной жизни Фаттах тоже очень любил производить эффекты. Вот и сейчас он возник рядом с королём как всегда предельно тихо и неожиданно.

Рахман не шелохнулся, продолжая лицезреть бурю, негромко проговорил, заставляя собеседника приблизить своё ухо на кратчайшее расстояние до его губ:

– Мне очень нравится современный климат. Очень. Я не хочу ничего менять.

Фаттах прекрасно понял, о чём идёт речь:

– Значит, мы завладеем «Прометеем»? Ты даёшь добро?

– Нет. Его надо уничтожить.

– Проект «Прометей»?

– Да. И всех, кто был с ним связан.

– Всех? Ты имеешь в виду учёных?

– И не только. Всех, кто хотел им завладеть. Кто был в курсе возможностей этого изобретения. Я не хочу, чтобы у наших врагов была даже ничтожная надежда изобрести нечто подобное.

– Но почему, Рахман? Почему бы не попробовать нам самим завладеть этой технологией?

– Нам не нужен «Прометей». Он нужен неверным. Так пусть они дохнут, как мухи. Это аллах их наказал. Мы не вправе идти наперекор всевышнему.

Король развернулся к племяннику. Тень улыбки смягчила обычную суровость его непроницаемой маски:

– Мне нравится этот климат. Слава аллаху, он избавил нас от пустынь. Теперь у нас повсюду растут розы и тюльпаны. Да будет так…

Глава двадцать девятая

12 апреля Сочи Я гений

Патроны заканчивались, а многочисленные преследователи настырно приближались. Пули свистели у самого виска. Народ вокруг в ужасе вопил и прятался, кто где мог. Краем глаза Целовальников заметил, как пуля попала в лоб водителя лимузина. Неуправляемый престижный автомобиль, не сбавляя скорости, выскочил на перекрёсток, где тут же был замят автоцистерной с жидким кислородом. Какофония сигналов, визг тормозов, удары сталкивающихся автомобилей. Тут же эту кучу-малу таранит переполненный людьми электробус. Оставшиеся в живых люди лезут через окна, пытаются отворить двери. Из цистерны, вскипая и дымясь, вытекает жидкий кислород. Он мгновенно окисляет асфальт, из-за чего последний активно взрывается. Куски дорожного покрытия словно шрапнель ранят и убивают всякого. Волна жидкого кислорода захлёстывает толпу. Большинство тут же падает в криогенную жидкость, моментально превращаясь в лёд и разламываясь на куски. Из лужи торчат чьи-то мгновенно замёрзшие ноги. Кругом крики, треск взрывов, мольбы о помощи. Шрапнель из асфальта на мгновение приостанавливает погоню, и Кирилл успевает проскочить во входную дверь ресторана. Швейцар с дыркой в голове заливает кровью крыльцо, а внутри заведения – как ни в чём не бывало – смех, музыка, звон бокалов. Сбивая прислугу с подносами и напугав полуголую танцовщицу, Кацэ несётся в сторону кухни. Преследователи в это время отворяют входную дверь. Кирилл делает два выстрела и, сбив очередного официанта, влетает на кухню. В зал вбегают бандиты и очертя пуляют в кого попало. Музыканты продолжают играть, кровь льётся рекой, паника не поддаётся описанию. Вставшие на пути Целовальникова повара летят в разные стороны. На пол сыплются пирамиды тарелок, вилки, ложки, сковородки. На пылающую жаровню валится открытый бутыль с оливковым маслом. Полыхнуло так, что паника приобрела высший уровень маниакального психоза. Объятый пламенем повар бежит прямо на преследователей, появившихся в дверях. Гремят выстрелы, повар отлетает в сторону и уже спокойно догорает на полу. Кирилл этого не видит, а только слышит. Он уже свернул в подсобку, пробежал мимо кладовых и оказался в маленьком коридорчике. Вот и выход на задний двор. В глазах Кацэ события фиксируются кадрами фотохроники. Щелчок – проём спасительного выхода неожиданно загораживает молодой поварёнок с огромной кастрюлей. Следующий кадр: поварёнок лежит на спине, на лице ужас, руки выставлены перед собой, сверху на него льются помои и следом падает кастрюля. Кадр: Кирилл бросает гранату, а сам щучкой прыгает за бак с мусором. Кадр: граната взрывается, разрывая в клочья парочку колоритных бандитов. Кадр: активная перестрелка и у Кирилла кончаются патроны. Кадр: Он бросается на преследователей с финкой. Кадр: бандиты оказываются японцами, побросав огнестрельное оружие, они выхватывают самурайские мечи. Кадр: два мёртвых самурая валяются у ног Целовальникова, но третий успевает снести его голову. Тут же слышен победный клич на японском языке и появляется противная надпись «Убит».