Прометей № 4

11 июля на стачку поднялись пекари. Помимо ограничения работы двумя сменами и повышения зарплаты, они выставили требования по праздничным дням: три дня Пасхи, три дня Рождества, два дня Троицы, а для мусульман – выходные пятницы, три дня в Уразу и три дня в Курбан-Байрам. Все требования также были удовлетворены[91].

Сложнее было у приказчиков. Их профсоюз имел старые традиции и считался очень левым. Внутри профсоюза разгорался конфликт, так как наметилась группа, настроенная на сотрудничество с властями.

В середине лета рабочие начали обсуждать идею коллективных действий с целью улучшения своего положения. В мобилизации им неожиданно помог губернатор. До Соколовского дошли слухи о предстоящей забастовке, и он пригрозил закрыть профсоюзы в случае, если в ходе стачки активисты будут ходить по предприятиям и «снимать рабочих». Теперь в свою очередь до рабочих дошли слухи, что губернатор решил запретить профсоюзы.

17 июля принял решение о забастовке профсоюз таскалей, то есть грузчиков. На следующий день 18 июля лидеры профсоюза таскалей были приглашены в губернское присутствие, отдел по делам обществ и союзов. Здесь им объявили, что профсоюз вскоре будет закрыт.

Ситуация накалялась. 20 июля около двухсот человек провели митинг на Таможенном мосту, а 23 июля началась стачка. Весь день шла игра на перегонки с казаками, которые судорожно метались по городу, пытаясь остановить группы рабочих, обходивших пристани и склады и снимавших с работы такелажников. Произошли столкновения.

Власти нервничали. «Пулеметы мной еще не получены», – телеграфировал губернатор министру внутренних дел[92].

Пришлось обходиться без пулеметов. По городу были расклеены объявления от и.о. губернатора, запрещавшего забастовщикам снимать с работы не членов профсоюза. Оно вызвало возмущение. «У конторы союзов у Полицейской улицы собралась масса народу, – писал „Прикаспийский край“, – Были слышны возгласы крайнего неудовольствия рабочих. Раздавались голоса за всеобщую забастовку. Но появился пышный конный конвой полицейских, прибыл полицмейстер, и собравшийся народ мало-помалу рассеялся»[93]. Жустов к этому времени был уже арестован.