Промежутки бытия

Его люблю, пред нею преклоняюсь.
От времени опять обороняюсь,
Которому сдавался многократно,
Которое не повернуть обратно.

Но, кажется, она-то повернула

Под рокот несмолкаемого гула,
А в тишине внимательного зала
Слова недостающие сказала.

Он сверху ей внимал сквозь резь прищура

И слышал вознесённое: «Прощу я,
Как много раз, всегда тебя прощала.
И никогда любить не прекращала.

Что тридцать лет разлуки? Сон, не больше…

Во Францию дорога через Польшу…
И через жизнь, на скорости за двести…
Двенадцать лет и после вечность вместе…»

В его лице безмолвном – ни кровинки,

Он знает жизни обе половинки.
И ждёт её, от спешки отречённый.
Единственный. Любимый. Наречённый.

* * *

Плакал ребёнок в обманчивом сне.
К точке зенита луна восходила,
Чувство забытое предвосхитила —
Время уже повернуло к весне.

Залита светом земля до утра,

И не лежится, как надо, в постели.
Две-три-четыре коротких недели,
Там и задуют другие ветра.

Есть у природы спасительный дар.

Всё обновляет она ежегодно.
Щедрый подарок кладёт на алтарь
Искренне, праведно, богоугодно.

* * *

По летнему времени снова живу.
На угол ненужное, а во главу —
О главном заботу, о близком, родном.
Уверен теперь только в этом одном.

К знакомому берегу проще пристать,

Здесь даже волна всякой лодке под стать.
Подошвы ласкает прогретый песок,
Привычная боль отпускает висок.

* * *

Нет общества вокруг, а послужить хотелось,
Произнести молитвы не слов, а добрых дел.
Ночами в бытие далёкое летелось,
Оттуда безразлично встречающий глядел.

Его прохладный взор не предвещал приёма

И делал несерьёзным желаемый успех.
Густела темнота оконного проёма
И плавно, без усилий, уравнивала всех.

* * *

Товар неходовой. И потому лежалый.
Иного никогда здесь словно не бывало.
А продавец-то глуп, давно мышей не ловит.
Вся выручка дневная – алтын да медный грош.

Считаем барыши, а он не знает счёта.

Стараемся успеть, а он спокойно смотрит.
На стоимость добра свои имеет взгляды.
И жизнь ему такая вот именно нужна.

* * *

Тем, с кем делишь кров и пищу
До конца своих годов,
Благодарность снова ищешь
И на всё для них готов.

Потому как в эти годы

Понимаешь, что к чему,
И блюдёшь режим погоды,
Устоявшейся в дому.

А иначе удержаться

Невозможно на плаву —
Если не к кому прижаться,
Приклонить в тоске главу.

* * *

А чего нам бояться очевиднейшей правды?
Распоследний паскудник, он и то благородней,
Потому что не носит каждодневную маску,
Не стыдясь откровенно из толпы выделяться.

Обывателю страшно обиходить свободу.

Для него это бремя, бесполезное вовсе.
Проще жить как привыкли, никого не смущая,
А на случай укора приберечь оправданья.