Промокшие насквозь (ЛП)

Но Тео был совершенно другим. Он не любил сплетничать. К тому же, я знала, что он желает мне только счастья.

Я вздохнула. К тому же, он и правда не даст мне пончики, пока я ему всё не расскажу.

Проклятые пончики.

Это они виноваты в моей вынужденной исповеди.

Тео не мешал мне витать в своих мыслях, пока мы поудобнее располагались на старом полосатом одеяле недалеко от воды, держа в руках стаканчики с горячим кофе. Коробка с пончиками, способными подарить райское наслаждение, лежала между нами. Я сбросила шлепанцы и зарылась пальцами в прохладный песок.

— Ты, правда, намерен меня разговорить, да?

— Ага.

Я нахмурилась.

— С чего ты хочешь, чтобы я начала?

Он повернулся ко мне, лицо не выражало никаких эмоций.

— А с чего тебе нужно начать?

— Ты совсем не собираешься облегчить мне задачу, не так ли? — я поджала губу в раздражении, и попыталась уместиться поудобнее.

— Неа, тебе нужно разобраться со своим дерьмом, для твоего же блага, — он встретился со мной взглядом и приподнял брови. — И мы оба знаем, что ты всячески пытаешься избежать этого.

Мне до боли хотелось показать ему язык, как какой-то малолетке.

— Уговорил.

Вне силах смотреть на него, пока я обнажаю своё сердце, я отвернулась в сторону и начала рассказ, вернувшись мыслями в прошлое, до того, как я уехала на Большой Кайман. Я начала с фотосессии с Уэстом, Хейли и Коди. Рассказала, как осознала, что мои чувства к Уэсту переросли в любовь. Об Обри, которая полуголая объявилась на его балконе, а также о её фотографиях у него в тумбочке. О неделе дерьмового общения, которые направили меня в Чарльстон, где мой самый ужасный кошмар стал реальностью. Я поведала ему, как Уэст нёс Обри на руках по причалу, совершенно не осознавая, что в этот самый момент разбивается моё сердце.

Я вкратце рассказала о нашей стычке в «Якоре», опустив некоторые интимные детали на парковке. Потом рассказала о бумажных самолётиках, о том, как не могла собраться с силами и прочесть их. Я хранила их почти две недели, прежде чем раскрыть

Фотосессию с Ником я нарочно не упомянула, не хотелось поднимать эту тему. Чувство вины и так просыпалось каждый раз, когда я вспоминала о ней. А ведь именно вины быть не должно, потому что я же сама порвала с Уэстом перед отъездом.

Когда я перешла к сбивчивому рассказу об Ублюдке и о том, какие видео он выставил в интернет, щёки Тео вспыхнули, и он уставился в одну точку, не моргая.

— Ты их видел, не так ли?

Звук, который он издал, послужил достаточно хорошим ответом. Я застонала и уткнулась лицом в ладони.

— Скажем так, тебе не нужно детально рассказывать о том, что он сделал.

Сделав глубокий вдох, я убрала руку от лица и взяла один пончик. Волшебная глазурь так и манила меня, поэтому я откусила огромный кусок. Тео ничего не говорил, пока я молча жевала свой пончик, не ощущая его вкуса из-за горьких мыслей об Ашере.

— Я одно могу сказать, и уверен, так скажут все нормальные мужики, он поступил как последняя скотина. И я безгранично рад, что тебе удалось спастись от этого куска дерьма до того, как он тебя окольцевал.

Тео положил руку мне на плечо и неуклюже приобнял.

Мне вдруг вспомнилось, как я отправила ненаглядное оборудование Ашера в ванную искупаться. Одно из моих лучших воспоминаний в той ситуации.

— Да уж, — согласилась я. — Свадьба с ним была бы ошибкой века.

— Так значит, Ру сказала тебе о... — Тео прокашлялся и махнул рукой между нами, — ...об этом. И дальш,е что?

Я вздохнула, достала ещё один пончик и, откусив кусочек, продолжила свой рассказ. Мы обсудили мой внезапный отъезд, мою минутку слабости, когда я позвонила Уэсту из Майями, моё появление в Нэшвилле и, наконец, неожиданное появление Уэста в конце всей этой драмы с Ублюдком.

Рассказ чуть поутих, когда я рассказывала, что произошло потом в отеле. О моём внезапном прозрении после того, как я отработала Уэсту раны. О записке, которую он мне оставил.

И том факте, что мы до сих пор не поговорили.

— А кстати почему? — спросил Тео, повернув ко мне голову, и нахмурился. Утреннее солнце светило ему прямо в глаза, заставляя щуриться. Он взял пончик и жадно откусил его, присоединяясь ко мне в этой запретной любви к углеводам.

— Потому что, — начала я, но замешкалась. — Потому что у меня было слишком много времени, чтобы обо всём подумать. Переосмыслить. Понять, что возможно уже слишком поздно. Или, несмотря на то, что он говорит обо мне, я не та, кто ему сейчас нужен на самом деле.

— Что, чёрт возьми, ты хочешь этим сказать?