Промысел божий

– Не моя, – упорствует бабка. – Моя бурая, а эта чёрная с пятнами.

Плюнул Велес да и вернулся в лес. Зовёт Лешего:

– Эй, дедушко лесной! Может, и третья корова в лесу твоём пасётся?

Оборачивается Леший медведушкой да и отвечает:

– До сей поры вотчина моя лишь волками да зайцами богата была. А нынче коров столько, что хоть хлев возводи.

И тащит за собой жутко орущую от страха корову. Поклонился Велес, отвёл корову бабке на двор. Признала старая свою кормилицу:

– Ай, спасибо тебе, батюшка Велес! Ай, выручил старушку…

Велес и говорит:

– За честную душу твою, бабушка, оставляю тебе и прежних двух коров: заслужила…

– Да что ты, сердешный! – машет старуха руками. – Мне и с этой трудно, куда же мне с тремя совладать?

Крякнул в бороду Велес, почесал кудлатый затылок. Подумал да и пошёл к матушке Макоше. Та сыскала пропавшего на дальней стороне сына бабки, что угнан был в полон. Сходил Велес к Перуну на поклон, попросил за бабку. Перун явил свою силу, вырвал сына из плена.

Вернулся Велес на старухин двор с сыном её да двумя прежними коровами. И говорит:

– Душа твоя бессловесная еще честнее оказалась, бабка. Так что прими и сына пропавшего и коров: есть теперь кому за ними догляд держать.

Оставил счастливое семейство да и пошёл с дозором по другим дворам.

Велес и три коровы

– Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно!

Всеслав открыл глаза – он и не заметил, как задремал. Приподнял голову на подушке.

Посреди палаты стояла девушка. Кеды, джинсики, блузочка – одета просто. Смотрит насмешливо, в глазах прыгают озорные искры. Личико простое, без косметики, стрижка укороченная. Ни колечка на пальце, ни серёжек в ушах. Грудь максимум первого размера, но бёдра округлые – отметил по-мужски Всеслав.

Он сел на постели, протёр глаза.

– Температуру, что ли, мерить? – он подавил зевок.

– Если разговариваешь, значит, не комнатная, – голос звонкий, весёлый. Всеслав, наконец, очнулся – она ведь без халата, стало быть, не сестра. Он посмотрел внимательнее. Она улыбалась открыто, белели кончики клычков под верхней губой. «Простая, да не очень, – определил про себя Всеслав. – Хищница».

– Тормозишь, Слава, – она подошла ближе, без затей села на соседнюю пустую кровать, заболтала ногой, как девчонка-подросток. В глазах смеялись и прыгали чертята.

– Вы кто?

– Слушай, – она смешно наклонила голову, во взгляде было снисхождение, – давай как в старой доброй Англии, а?

– Как?

– На «ты» давай, без этих ВЫвов. Идёт?

– Идёт, – кивнул Всеслав. Откуда она взялась? Будто искрит вся, как в розетку включённая ёлочная гирлянда. – Ты откуда… такая?

– Ага, не въехал ещё, – она усмехнулась. У Всеслава ёкнуло сердце. Недоброе что-то почудилось ему. Девица же смотрела пристально и всё так же насмешливо.

– Ну? Разучился, что ли?

– Чего? – Всеслав понял, что сейчас узнает что-то пугающее. А девица быстро наклонилась к нему и просто сказала, прямо глядя в глаза:

– Посмотри по-другому.

Он покрылся испариной и сразу будто сильнее заболел ушибленный бок.

– Да не бойся, Слава. Всё идет как надо. Ну?

Она откинулась обратно, но смотрела всё так же пристально и уже серьёзно. Всеслав сглотнул и поменял зрение.

Она была «пустая».

Всеслав медленно отстранился, садясь глубже на постели. Девица или кто она там была, снова заискрилась, хохотнула. Странно, но ему от этого сразу стало легче.

– Эх ты, Всеслав-всевидящий.

– Откуда вы… ты меня знаешь? – он смотрел недоверчиво, опасливо. Ни разу ещё он не говорил с «пустыми». Она будто прочитала его мысли:

– Ну да, мы умеем разговаривать. Как зверюшки в народных сказках, – глаза будто сверкнули, она снова смеялась, показывая зубы. – А ты трусишка, Слава.

– Вот ещё, – он набычился. – Просто…