Промзона

— Майя, поверь мне. Бельский был не худшим человеком в России, но он убийца, а все убийцы — лгуны.

— И ты никогда не убивал?

Денис замолчал.

— Вот видишь, даже ты не осмеливаешься мне лгать. Почему же ты думаешь, что Степан мне врал? А ты, его убийца…

— Его убил Цой!

— Зачем?!

— Майя, разуй глаза! Бельский ему мешал. Он был как бельмо на глазу. Он втягивал группу в разборки, которые ей были не нужны. А МиГ? Цой не затем убегал от налогов, чтобы прибыль с его заводов пошла на финансирование истребителя пятого поколения! Зачем были Цою разборки с генералами? Сколько шума было от этого МиГа, все говорили — мы понимаем, что в России государство настолько развалилось, что его функции выполняет организованная преступность, — но не до такой же степени, чтобы финансировать суперсовременное вооружение?

Бельский мертв — и теперь все можно списать на него. Кому-то угрожали? Это Бельский. Кого-то когда-то убили? Это Бельский. «Сибирь» теперь чистенькая.

Хрен ли Цою нужен этот Черловский авиационный завод? А ты думаешь, Степан бы от него отстал? Он бы пол-Минобороны перестрелял!

Дверь отворилась. На пороге кабинета стоял Извольский. Майя замолчала и невидящими глазами уставилась мимо брата.

— Что здесь происходит? — сказал Сляб, цепко оглядывая комнату. Его глаза зацепились за сломанный ящик и пистолет в углу.

Майя выпрямилась, насмешливо кивнула головой и вышла из комнаты.

Извольский сделал незаметный знак глазами, и один из охранников, маячивших в раскрытой двери, поспешил за Майей.

— Что, Денис, не ожидал? — спросил Сляб.

— Не ожидал, — ответил Денис.

Извольский медленно прошел по кабинету. Поднял валявшийся в углу пистолет и выщелкнул из него обойму. Подумав, набрал комбинацию на стоявшем в углу сейфе и бросил пистолет туда.

Через мгновение крышка сейфа захлопнулась, а Извольский повернулся к Денису. Пока Извольский возился с сейфом, Денис подошел к окну и глянул вниз. У крыльца, на тщательно посыпанной гравием дорожке, стояли два черных «мерседеса». По номеру Денису показалось, что он узнал машину полпреда Ревко.

Рядом стояли два охранника в форме ахтарского СОБРа.

Когда Денис повернулся, Извольский по-прежнему стоял около сейфа. Он не сел и не подошел к Денису.

— Денис, что ты делал в Кубинке?

— Он позвал меня на встречу.

— Зачем?

— Он не успел мне сказать.

— У меня есть впечатление, — сказал Извольский, — что если бы Степан не разбился, я бы никогда не узнал об этой встрече. Мне очень странно слышать, что мой шеф службы безопасности настолько доверяет Бельскому, что спешит к нему ночью на свидание, как какая-нибудь подзаборная шалава.

Денис побледнел.

— Мне еще удивительней слышать, что Самарин, назначенный благодаря тебе, дает исчерпывающие показания о заказанных тобой убийствах, исчерпывающие и непротиворечивые, слышишь, Денис?

— Зачем мне это?

— Затем, что чем больше крови, тем больше роль начальника службы безопасности. Что ты понимаешь в арбитражах? Ты даже шахту Горького, собственную, просрал. А в снайперских винтовках ты разбираешься.

— Это твоя единственная версия произошедшего?

— Нет, не единственная. Мне непонятно, почему тебя не арестовали до сих пор. Мне непонятно, о чем ты ехал советоваться с Бельским, сразу после ареста Самарина. Потому что сейчас ты говоришь, что Самарин выполняет приказ Бельского. Но ведь можно предположить и по-другому, что это ты выполнял приказы Бельского. В игре такого уровня редко обходится без перебежчиков, Денис.

— Это тебе Ахрозов наплел?

— Почему ты не арестован, Денис? Несмотря на враждебного следователя?

— Мне написать заявление? — спросил Черяга.

— Ты уволен. Это касается и «Южсибпрома».

Извольский нажал на звонок. В кабинет вошли Ревко и мужчина лет сорока, в штатской одежде с военной выправкой.

— Это Михаил Рубин, — сказал Извольский, полковник ФСБ в запасе. Передай ему дела. Ревко видимо старался не глядеть на Дениса.

* * *

Прошло пять минут. Извольский сидел в кабинете, закрыв глаза. У него внезапно заболел позвоночник: вообще в последнее время он чувствовал себя скверно, старая рана напоминала о себе внезапной головной болью и слабостью в ногах. Ревко что-то говорил ему, кажется, это касалось проекта «Цезарь».

— А где сейчас Степан? — неожиданно спросил Извольский. — Он еще…

— Похоронили сегодня утром. Очередь была как за колбасой, — сказал полпред.

Извольского передернуло.

— Майя тоже была, — сказал полпред. — ее привез и отвез Кирилл. Он был очень любезен. Он посоветовал ей отдать авиазавод из уважения к памяти Степана.

— ЧАЗ ей не принадлежит.

— Майя сказала то же самое, Кирилл в ответ возразил, что скоро ЧАЗ по наследству достанется ей.

— Я не убивал Бельского.

— Разумеется. Это сделал Цой. Теперь, если какая грязь по «Сибири» и выплывет, он может смело валить все на покойника. А если наследнички Бельского уберут тебя, кто будет решать проблемы AMК? Ирина? Майя?

Извольский молчал. Потом он сказал:

— Я хочу, чтобы Цой сел. Немедленно. И я хочу, чтобы сел Кирилл. Этого достаточно. Вся эта публика насмерть перепугается.

— Богатый заказ. И чем ж ты расплатишься?