пронежность

– Конечно, это не более чем фольклор, – скороговоркой продолжает мама, – я хоть и еврейка, но вся эта еврейская тема меня в свое время не удовлетворила. Двенадцать колен Израилевых, говорила перед смертью бабушка, а мы – тринадцатое. И все женщины нашего рода, будто бы, призваны родить сверхчеловека. Или мессию, короче Бога, Анька. Но для этого женщина из нашего рода должна полюбить избранного. Всем сердцем. А если по-другому, то родится девочка. А если женщина нашего рода не полюбит, то умрет в муках… и наш род прекратится, а вместе с ним и род человеческий.

Анька снисходительно смотрит на маму, попивая кофе и заедая конфеткой.

– А знаешь, как звали нашу самую известную родственницу? – мама улыбается, – дева Мария. Сына ее, наверное, ты тоже знаешь. С культурологической точки зрения его идеи, действительно, спасли нашу цивилизацию. Но суть не в этом, Анька. Я в свое время провела исследование по цитогенетике, папа твой, кстати, на его основе блестяще защитил докторскую, так вот, Анька, у нас редкое генетическое заболевание, такое редкое, что если ты встретишь незнакомую женщину с таким заболеванием, она непременно окажется твоей родственницей. Заразу эту папа твой назвал синдром Христовой Невесты, странно, ты не находишь? Мог бы своим именем, как нормальные ученые делают, но не захотел. Может посчитал свое открытие малозначительным? Ведь все генетические синдромы: Дауна, Патау, Эдвардса встречаются по всему миру с определенной частотой, а наш… ты догадываешься? Только у нас с тобой. Так что с научной точки зрения это не синдром, а скорее аномалия, – мама виновато улыбнулась, – и суть ее в том, что мы с тобой, Анька изначально неправильные, и гаметогенез у нас происходит не так как у остальных женщин: оогонии не делятся митозом, следовательно ооцитов и в перспективе яйцеклеток у каждой из нас – по пальцам пересчитать. Конечно, менструации проходят с той же периодичностью, но это имитация, Анька. Нормальные женщины могут каждый месяц забеременеть, а мы всего лишь раз в жизни… Поэтому любить для нас – важно. Без любви мы не сможем зачать. И в этом смысле наш род – это избранный род, потому что каждая из нас родилась не по стечению обстоятельств, а по любви, – мама вздохнула и простодушно добавила, – и если ты не родишь бога, Анька, то и тебя ждет аденокарционома.

Потом мама обстоятельно объясняла, где именно случилась поломка, Анька, конечно, понимала, ведь не дура же, но сама ломала голову над тем, как ей влюбиться, чтобы не сдохнуть. Черт бы побрал ее, Анькин, интеллект, который, судя по всему, появился на свет раньше нее самой! И чем ей, прикажите, любить, если этого нет в ней по определению? А как Аньке узнать этого избранного, который наверняка не шестикрылым серафимом парит над землей, а скребет своим либидо по ее поверхности. Любовь, – обиженно думала Анька, – это утверждение бытия. А бытие – это выбор, в конечном итоге выбор между жизнью и смертью. И если Анька выбирает жизнь, то ее сущность, искалеченная дурацким синдромом, ее неправильная матка, о которой Анька до сего дня даже не знала, этот пресловутый атрибут женственности выбирает смерть! Нет, бля, она шантажирует Аньку: «ежели ты, сука, не сделаешь как я хочу, то я тебя прикончу»! Рак матки, есть ли что-нибудь страшнее для женщины? Какое, нахрен, бытие, какая, в жопу, любовь!

– Если ты любила, если ты смогла меня родить, – перебивает Анька, – то почему от тебя ушел папаша? Где тут логика? Любовь ведь рождает ответное чувство?

– Возможно он полюбил другую женщину, – растеряно говорит мама и проглатывает комок в горле, – а возможно я достала его своей любовью. Я всех достаю, даже тебя, Анька. Что поделаешь, я хочу жить, синдром Христовой Невесты не оставляет мне выбора.

– А если, нахрен, вырезать ее, а мам?

– Анька, ты просто дура! Даже слышать не хочу.

– А я? – вдруг разрыдалась Анька, – а если я не состоянии полюбить? Некого, мама, ты слышишь? В этом ублюдском мире больше не осталось людей! Мне что сдохнуть теперь из-за вашего долбанного синдрома?!

И Анька завыла в голос, а мама как в детстве утешала ее и целовала. Потом Анька, убаюканная маминой любовью, словно мантру прокручивала в своей бесконечно уставшей голове ключевые фразы из этого анекдота: промежность – про нежность.

1