Проникновение

— Я слышал, ты заключила сделку. — Голос у него был противный — резкий и царапающий.

Она сглотнула и попыталась ответить.

— Я делаю только то, что хотите вы, — с трудом выдавила Гарри, чувствуя, что у нее пересохли губы. Голова ее была оттянута назад, поскольку белобрысый по-прежнему держал ее за волосы. — Я отдам деньги.

— Пророк тебе не верит. Он никому не верит. Кроме меня.

— Вас послал Пророк?

— Пророк всегда посылает меня. — Он еще сильнее оттянул ее голову, и она вновь вскрикнула от боли. — Он не любит, когда увиливают от сделки.

Гарри вздрогнула. Ей потребовалось усилие, чтобы ее голос прозвучал искренне:

— Зачем мне увиливать? Просто скажите, куда переслать деньги, и я все ему верну!

Он вжался лицом в ее волосы и, понизив голос до шепота, пробормотал:

— Последний, кто увиливал от сделки, кончил свою жизнь в результате несчастного случая на дороге.

Гарри подумала о Джонатане Спенсере, погибшем под колесами грузовика. Она опять сглотнула, чувствуя, как удары сердца отдаются в горле.

— Пророк знает, что я не буду увиливать, — сказала она и пальцами правой руки ощупала землю вокруг себя. Где-нибудь поблизости должен быть камень или палка — что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия.

— Иногда люди жадничают. И тогда я должен устроить так, чтобы они сгорели.

Гарри мгновенно вспомнила о Феликсе Роуче, сожженном заживо в собственном доме, и едва не заскулила от страха. В этот момент ее пальцы дотронулись до чего-то твердого и холодного. Камень.

— И что Пророк уготовил мне? — с напускной храбростью поинтересовалась она, из последних сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. Ее пальцы сомкнулись вокруг куска грубого гранита. Камень был размером с грейпфрут, с шероховатыми краями. — Бойню на дороге или испытание огнем?

Он снова дернул ее за волосы и заломил руку еще дальше за спину. Гарри зажмурилась, чувствуя, как из-под век брызнули слезы. Шею и горло свело от боли — ей показалось, что у нее вот-вот оторвется голова.

Белобрысый прижался к ней вплотную. Его голос стал еще более хриплым.

— Что касается тебя, то тут я могу выбирать.

Затем, без предупреждения, мужчина ударил ее кулаком в висок. Мозг колыхнулся в черепе, в ухе тонко запищало. Он снова ткнул ее лицом в землю. Гарри слишком поздно поняла, что выпустила из руки камень.

— Лежи и считай, — приказал белобрысый. — И не вздумай остановиться, пока не дойдешь до трехсот.

Она не отозвалась, и он снова наотмашь ударил ее в висок — звон в ушах стал еще громче.

— Считай!

Гарри выплюнула набившуюся в рот землю и стала считать, ненавидя себя за дрожь в голосе. Она почувствовала, как белобрысый слез с ее спины. Когда на нее перестал давить его вес, дышать стало легче, и Гарри отвернула лицо от земли. Продолжая считать, она вдохнула плесневелый запах глины и травы. Белобрысый, постепенно удаляясь, шаркал по траве ботинками.

Вскоре она услышала, как джип, взревев и зашуршав шинами, умчался прочь. Низина снова погрузилась во тьму. Гарри продолжала считать. Досчитав до четырехсот, она почувствовала, что силы ее иссякли. Она разрыдалась, припав к влажной земле.

Глава тридцать третья

— Прости, вечно я как та девица в беде,[64] — сказала Гарри. — Уже второй раз за неделю.

Она искоса взглянула на Диллона, пытаясь уловить его реакцию, но лицо шефа оставалось бесстрастным. Он завел двигатель и резко развернул «лексус» на сто восемьдесят градусов. Взгляд его был устремлен вперед. С тех пор как Диллон отыскал ее в низине, он не произнес и двух слов.

После того как джип уехал, Гарри каким-то чудом доплелась до своей машины и вынула сумку из-под сиденья. Она опустилась на землю, свернулась калачиком у своей «мини» и кое-как набрала его номер. Когда Диллон ее нашел, она окоченела так, что не могла двинуть ни рукой, ни ногой.

Гарри снова взглянула на него. Его губы были плотно сжаты, будто застегнуты на «молнию»; пальцы крепко вцепились в руль. Диллон то и дело разжимал их и снова сжимал, словно никак не мог на что-то решиться.

Бросив на нее быстрый взгляд, он сказал:

— Не нравятся мне эти порезы у тебя на руках. И над глазом тоже. Отвезу тебя в отделение экстренной помощи. Может, придется наложить швы.

— Нет, я уже говорила, что со мной все в порядке. — Гарри заставила себя улыбнуться. — Честное слово.

— Судя по твоему виду, у тебя сотрясение мозга.

Она покачала головой — и тут же пожалела об этом: прямо в лоб штопором вонзилась острая боль. Похоже, насчет сотрясения он прав.

— Со мной все будет хорошо. — Она помассировала онемевший участок, быстро разраставшийся у основания шеи. — Мне просто нужно отдохнуть.

Нахмурившись, Диллон снова сосредоточил внимание на трассе. На нем были джинсы и дорогая кожаная куртка, свободно болтавшаяся у него на плечах. Черная кожа казалась мягкой, как масло, и Гарри подумала о том, что будет, если она протянет руку и потрогает ее.

Она кашлянула.

— Куда мы едем?

— А куда ты хочешь?

Гарри взглянула на чернеющие за окном поля и живые изгороди и решила, что деревенских пейзажей с нее достаточно.