Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито

Рейдер посмотрел в камеру, потом наклонился, помотал головой и постучал рукой по правому уху. Я по-прежнему слышал тяжелое дыхание, но сообразил: он пытается дать мне понять, что на его стороне пропал звук. Ожидая, пока аудио заработает, мы снова уставились в экраны перед собой.

Как только звук вернулся, его лицо посветлело, словно вдруг появилась какая-то великолепная идея.

— Слушайте, а, типа, кодового слова у вас для меня разве нет? — спросил он.

Идиотизм ситуации нарастал с каждой секундой.

— Есть. Лев очень силен и на позитиве.

Рейдер медленно кивнул, впитывая эти слова. Его рот слегка приоткрылся, вид стал почти растерянным. У меня появилось смутное подозрение, что он забыл дурацкие пароли и решил действовать по наитию.

— Очень хорошо. Хорошо-то как этому льву, — произнес наконец Деннис.

23

Деннис Рейдер сидел на черном пластиковом стуле прямо, будто аршин проглотил. Темные круги пота на голубой футболке разрастались с каждой минутой. В прошлом я всегда обращал внимание на то, как потеют собеседники по тюремным интервью. Обычно это признак того, что они начинают нервничать. Но в Эльдорадо все было иначе — жарко, как в сауне. Чертовски хотелось снять пиджак, но я не стал. Рейдера, несомненно, должно впечатлить, что я считаю обязательным сидеть перед ним в пиджаке.

— Соболезную по поводу вашей мамы, — сказал Рейдер, сощурившись.

Это был удар под дых. Я понимал, что Касарона могла сказать ему о смерти моей мамы, случившейся три месяца назад, но никак не ожидал, что он коснется этой темы. Серийный убийца, выражающий соболезнования по поводу смерти близкого человека, кажется какой-то нелепостью. И не только — он просто не знал, о чем говорит. Ему были совершенно незнакомы чувства, которые вкладывает в эти слова большинство людей. Тем не менее Рейдер произнес их, потому что это нормально для обычного человека, а Деннис давно овладел искусством говорить и поступать так же, как окружающие.

— Спасибо, — ответил я.

И добавил еще несколько слов о смерти мамы, которые собеседник выслушал с вдумчивым и печальным выражением лица. Казалось, он старается вникнуть в то, что ему говорится, но я знал: это не так. Для него подобное невозможно ни физически, ни морально. И действительно, спустя пару минут во взгляде Денниса появилось выражение скуки, и я решил вернуться к разговору о нем самом.

— Было адски трудно попасть к вам.

— Ага. Кое-кто очень не хотел, чтобы мы поговорили, — отозвался он. — Пару месяцев назад приехали два фэбээровца и сообщили, что мне не нужно разговаривать с вами. Твердили: «Забудь о Джоне Дугласе, с нами говори»… Похоже, они вам завидуют.

— Они не завидуют, просто злятся, — сказал я. — После отставки я несколько раз пободался с ФБР, когда считал, что они ошибались. Например, в деле об убийстве Джонбенет Рэмси[48].

Я говорил не спеша, стараясь делать вид, будто не слишком спешу перейти к разговору о его преступлениях. Хотелось выглядеть человеком, который рассматривает дело всесторонне и не стремится угодить ни стороне обвинения, ни стороне защиты. Я хотел внушить ему, что буду играть честно.

Рейдер впился взглядом в камеру и задумчиво покачал головой.

— Не считаете, что к нему как-то причастны ее родители?

— Нет, не считаю, — ответил я. — На разных этапах следствия я консультировал и защиту, и обвинение и в итоге убедился, что родные никак не могли совершить убийство.

— А почему не могли?

— Когда ребенка убивает кто-то из родителей, тело выглядит совершенно не так, как в случае этой девочки.

Обычно они пытаются как бы отменить убийство и придать жертве более благостный и спокойный вид. А Джонбенет жестоко задушили удавкой. Ее рот был заклеен изолентой. Руки связаны над головой. А сразу после смерти ей разнесли череп ударом, который прикончил бы и стокилограммового мужика.

Рейдер выслушал без особого энтузиазма. Он слегка ссутулился и, казалось, вот-вот заерзает со скуки. Разговор об убийстве, к которому он не имел отношения, явно начинал надоедать. Деннис жаждал, чтобы говорили исключительно о нем.

Испугавшись, что, если не польстить как следует его самолюбию, он окончательно заскучает, я переключился на комплименты.

Рейдер был явно рад подыграть мне. Лицо вновь посерьезнело. Он выпрямился и закивал головой.

— Я помню все подробности всех преступлений, — сообщил он. — Помню все детали, как другие помнят любимые фильмы, и мысленно прокручиваю вновь и вновь. На самом деле все началось еще в детстве. У меня в голове появлялись всякие мысли и образы. Чем чаще вспоминал их, тем ярче они становились. Я так сильно этим увлекся, что довольно скоро… они меня одолели. Я больше не мог сопротивляться.

— Мне всегда казалось, что вы брали с собой фотоаппарат, чтобы запомнить детали, — сказал я. — Наверное, у вас замечательная память.