Пронзающие небо

— Да — ростом я не выдался, зато силой — ого-го! Держись! Вот потом, Алёша, с тобой поборемся! Я тебя точно на лопатки уложу…

— Нет — не до того мне. Ты лучше скажи — откуда нас знаешь?

— Так к нам в Медовку вчера залетали эти… Ну, родители ваши, а вместе с ними, и Дубрав — знаете, старца Дубрава то?

Алёша и Ольга молча кивнули, Жар вильнул хвостом, стал обнюхивать мальчика, и тут насторожился:

— …Ага, почувствовал! — улыбнулся мальчик, и счастливо улыбнулся (он прямо-таки лучился прекрасным настроением). — Это от рукава моего запах идёт — волк вчера вцепился…

— Как, и за тобою гнались?! — жалостливо выдохнула Оля.

— Да, да! — с восторгом, словно о чём-то весёлом, как о Новогодней елке например, воскликнул мальчик. — …Так и вцепился! Еле выдрался от него, но теперь то всё хорошо — главное, что письмо не повредил.

— О-ох… — слегка захлебнувшись в этих восторгах вздохнул Алёша. — Какое ещё такое письмо?..

— Так к капитану корабля!.. Ведь я же вам могу поведать свою тайну! как хорошо — ведь вы тоже бежали; выходит — мы сообщники. Здорово! Здорово! Будем друзьями… Скажите — ведь мы будем друзьями?..

— Да. — спокойной, тихой своей улыбнулась ему Оля.

— Ну так вот: письмо к капитану корабля, на который я устроюсь матросом. Там я написал, почему оставил свой дом, как люблю море…

— А ты, стало быть уже и у моря побывал? — пожавши его руку, спросил Алёша.

— А то! Нет — не по настоящему, конечно, а во снах! Я рассказов о Нём у проезжих моряков много-много слышал, и знаю, как поёт оно, потому что… — он испытующе поглядел на Алёшу и Ольгу, и вновь лучезарно улыбнулся — воскликнул победно. — Потому что вот то один из них мне подарил!..

И тут Ярослав бережно достал из внутреннего кармана своей растрёпанной шубы то, что, видно было величайшим его сокровищем — то была раковина; не большая, но дивной красоты, плавная, стройная, мраморных оттенков, но с дивными бирюзовыми вкраплениями.

— Вы к уху приложите… — посоветовал мальчик.

Ярослав отступил на два шага, где едва не был сбит пронёсшимся всадником. С этого расстояния он с жадностью всматривался в лицо Ольги, которая первая поднесла раковину к уху — видя, как озарилось её лицо, мальчик прямо-таки подпрыгнул от восторга:

— Слышите?! Слышите?!.. Понимаете теперь, да?!..

Алёша тоже приложил раковину к уху, услышал загадочно-спокойный, глубокий и древний шёпот морских валов и тоже улыбнулся, кивнул.

— Ну вот, ну вот… — сиял глазами Ярослав. — …А я вам дарю её! Да — теперь эта раковина ваша, ведь я скоро увижу само море…

— Спасибо но… — Алёша протянул было раковину обратно, но Ярослав отскочил на другую сторону тракта и запустил оттуда снежок — попал в Ольгу, кричал. — Давайте в снежки поиграем! А?! День то какой!..

Он запустил ещё один снежок, и он, перелетев через тракт, словно комета оставил за собою медленно таящий след — вуаль. Вуаль эта, мерцая и переливаясь неисчислимыми цветами, медленно оседала вниз, и вот промчались, разбрызгали её в сторону какие-то сани. Ярослав слепил ещё один снежок — снова запустил, на этот раз попал в Алёшу:

— Ну, что же вы?!..

— Ярослав. — ласково, как брату своему сказала Оля. — Я тоже ведь люблю в снежки играть; только вот мы давно не кушали — подкрепиться сначала, а потом обязательно поиграем…

Скорым шагом направились они в сторону Дубграда, и почему-то верили, что, как только пройдут стены, так сразу и пропитание получат.

Ярослав рассказывал:

— Вы что же — думаете я без еды из дома ушёл?! Нет-нет — вчера по вечеру, как в горнице болтали, ваше бегство обсуждали, я целый мешок набрал, и уж не буду рассказывать, что я туда уложил…

— Да уж — лучше не рассказывай. — подтвердил Алёша.

Ярослав сразу перешел на то, как притащил с огорода чучело и уложил в свою кровать (знал, что мать иногда заходит в комнату, проверяет, как дети спят).