Проощание с детством

В ответе не было необходимости. Рита страдальчески закатила глаза, села напротив него и уронила голову на руки, выглядела она встревоженной и расстроенной. Саша зажег ей сигарету и закурил сам, голова у него шла кругом.

— Только давай без самоедства, — попросила девушка, догадавшись, о чем он думает. Темно-вишневый цвет ее глаз источал теплоту и понимание, подобно маленькому солнцу. Саше захотелось коснуться ее гладкой шелковистой кожи, но он как обычно, не знал, куда день взгляд, куда деть руки и как вести себя в ее присутствии, чтобы не было глупо.

— Ты не его собственность, — заявила Рита и презрительно поджала губы, — ведь он ревнует не меня. Ты же понимаешь это? — Саша заторможено кивнул.

— И что с того?! — нервно поинтересовался он, глубоко затягиваясь и наполняя легкие дымом, — я поступил по-скотски…

— О, боже! — простонала она и прикрыла глаза ладонью, а потом выпалила на одном дыхании, — ну женись ты на нем, если тебе от этого станет легче! Тьфу, пропасть, — она затушила недокуренную сигарету о железную пепельницу и отошла к окну. Ее силуэт был таким одиноким, хрупким, несчастным. Саше стало мучительно жаль ее.

— Прекрати винить себя во всем, — потребовала Рита.

— Я действительно виноват… — возразил Саша, но тут же осекся, — он… ведь любил тебя уже очень давно…

— Ты хочешь, чтобы я с ним переспала? — не дала ему договорить она, — он будет доволен?

— Рита! — воскликнул он. Девушка криво улыбнулась, зная, как его нервирует ее прямолинейность. Все-таки понятия о нравственности у них существенно рознились.

Она смотрела на то, как порывы ветра шатают ветки за окном.

— Расслабься, — мягко проговорила Рита, — я пошутила. Мы придумаем, как сделать так, чтобы все были довольны, — пообещала она и стала набирать воду в чайник, — но для начала давай обедать…

В такие моменты ей казалось, что они семья, что они могут жить вместе сколько угодно и это не закончится. Не стоит думать о том, что в будущем ее ждет возвращение Антона, да и Саша уже давно ныл о том, что очень плохо поступил, оставив родителей так надолго. Да если бы с ней так обращались, как с ним, она бы уже давно отыскала себе какое-то другое пристанище и оборвала все связи! Ей и сейчас хотелось поступить так — просто взять и уехать, никому не говоря, куда и на сколько. Начать новую жизнь.

Саша мягко обнял ее со спины и зарылся лицом в ее волосы, сладко благоухающие дорогими французскими духами. Рита прикрыла глаза от удовольствия.

— Ты сказал, что он любил меня уже давно… — задумчиво произнесла девушка, — а ты? Ты любишь меня? — она очень жалела, что не может сейчас видеть выражения его лица.

— А ты как думаешь? — спросил Саша.

Дима никогда не был любимцем судьбы. Сколько он себя помнил, ему всегда не везло, просто масштабы его неудач сильно рознились раз от раза. Самой крупной было то, что он — Дима Якушев, которого ненавидят все учителя и добрая половина учеников, самой мелкой — промокший кроссовок.

Дима растерянно стоял и пытался привыкнуть к новым ощущениям, которые он испытал после погружения в грязную мутную лужу. Мокро, холодно, отвратительно. Бежать бы домой к мамочке, пожаловаться ей, чтобы она запричитала, отправила его греть ноги в горячей воде, а потом еще и заставила одеть шерстяные носки. Но мать пропадала на работе, а бабушка едва ли стала бы церемониться с ним, ограничиваясь всегда только резкостью и грубыми, но такими меткими выражениями. В конце-концов все сводилось к обычному, тошнотворному «сам виноват».

— Ну чего встал? — напал на него Коля, нахмурив темные густые брови, — пойдем…

Дима кивнул и догнал друга, закурившего уже вторую подряд сигарету. Ветер все пытался задушить тусклый огонек на ее конце и Коля прикрывал его ладонью. Шли они быстро, через лабиринты погрязнувших в ранней весне дворов, через безлюдный заросший сухими полынью и борщевиком пустырь.

Небо было свинцовым и угрожающим, его пронзали далекие шпили новостроек на горизонте, прорывая в нем раны черных грозовых туч, приближавшихся сюда. Скоро хлынет дождь, который смоет с черной мертвой земли останки серого грязного снега, оголяя ее слабую бездыханную плоть, не готовую к встрече с вселенским холодом. Дима весь продрог, ему было зябко и неуютно, всем своим естеством он мечтал только об одном: вернуться домой или в какое-то другое теплое спокойное место.

— Может быть, не стоит? — осторожно спросил он.

— Струсил? — подколол его Коля и выдохнул ему в лицо облачко дыма своих дешевых сигарет. Он тоже выглядел озабоченным и не совсем уверенным в том, что собирается совершить, но останавливаться он не желал.

— Стой на шухере, — приказал парень, когда они с Димой наконец-то дошли до своей цели. Мальчик кивнул и стал боязливо оглядываться по сторонам. Опасность могла прийти откуда угодно — с соседнего двора, из-за гаражей или с территории старого, давно уже не функционирующего завода.

Сам же Коля достал из своей огромной грязной сумки большую отвертку и стал ковыряться ей в замке дверцы автомобиля. Сейчас он казался себе таким храбрым, таким замечательным, уже только потому, что решился на такое.