Пропадал и нашелся

Услужливый официант, размахивая полотенцем,торопился к очередным посетителям. На площадкеустроился оркестр. Там было больше света. Как из-подземли вырос лысый, желтолицый дирижер и взмахнулпалочкой. Барабанщик выбил дробь, завыли саксофоны,заплакали скрипки, заревели трубы...Первый раз в жизни эта музыка испугала меня ивызвала дрожь во всем теле. Я готов был заткнуть уши,чтобы не слышать этих страшных завываний. Сердцежелало иных, небесных мелодий, желало иных звуков. Яувидел, что радость в Господе не имеет ничего общего смирской радостью. Между мной и миром пролегла пропасть. Хотелось громко крикнуть: «Люди! Люди!.. Чтовы делаете? Давно ли, прячась в бомбоубежищах, высудорожно крестились, призывая на помощь Христа,заступницу Марию и всех святых? Так подумайте же осебе сегодня! Разве вы не знаете, что Христос жив?Крест, на котором Его распяли люди, пуст. Потому я ивстретился с Ним сегодня. Он спас меня, Он спасет ивас... Перестаньте шаркать ногами по пыльному полу.Перестаньте под визг джаза трястись как в лихорадке...Придите к Иисусу. Он даст вам другую песню и с нею –другую радость...» В душе родилось желание: «Пойдуиз дома в дом, пойду из города в город, пойду, расскажувсем об Иисусе. Расскажу, как Он нашел меня. Расскажу,как Он делает людей счастливыми...»Так я разговаривал сам с собою. Но другая мысль шлапо следам первой: «У тебя ведь жена и ребенок. Поздно,друг, поздно. Ты хочешь пойти, отдать себя на служениеБогу. А кто же даст твоей семье кусок хлеба?»И тут я увидел перед собой, на дороге, буханку обычного немецкого хлеба. Должно быть, она упала с машины.Я остановил велосипед, взял хлеб и здесь же, на улице,начал молиться: «Господь, если этот хлеб послан Тобою,как ответ на мои мысли, я благодарю Тебя!»Вскоре я был дома. Жена, увидев меня в необычайномрасположении духа, встретила словами:

– От великого до смешного – один шаг: утром стоялна коленях, молился перед иконами, а вечером пришелдомой пьяный. Как тебе не стыдно!

– Нет, дорогая, – ответил я, положив на стол хлеб, –на сей раз ты неправа. Это совсем не так.

Раскрыв окно, я стал на колени для молитвы, предложил и жене стать рядом. Впервые за шесть лет нашейсовместной жизни она без слов преклонила колени рядомсо мной. Стал и сынок. Он совершенно не понимал, чтослучилось с папой. Я благодарил Господа за дар спасенияи просил, чтобы Он научил меня познавать и выполнятьЕго волю. А еще я молился о жене, моей верной спутнице,чтобы Господь и ее обратил на Свой путь. Жена плакала,не знаю почему. Может быть, она сомневалась в здравиимоего рассудка. Но когда я объявил войну и совершилсуд над предметами явного непотребства и нечистоты(Гал. 5:19) – жена обрадовалась. Через окно полетелпортсигар (единственная ценная вещь в доме), пепельница, мундштуки и трубки, а также все запасы табака,выбросил завалявшиеся карты, потом выбросил всеводочные рюмки, хотя они могли сгодиться и для другихцелей. Так беспощаден я был ко всему тому, что многолет господствовало надо мной. Жена, улыбаясь сквозьслезы, сказала:

– Дай Бог, чтобы это было навсегда!

Глава 7

И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам. Иез. 36:26

Утром я проснулся раньше обычного. Событиявчерашнего дня отчетливо стояли у меня в памяти. Хотелось снова молиться. Чувствовалась близость Господа,и молиться Ему совсем не утомительно, как казалось мнераньше. В этом я теперь видел особую радость.На работу я выходил рано. Во многих домах еще незажигались огни. Проходил через парк, не встречая ниединого прохожего. Здесь я получал от Господа подкрепление на весь трудовой день.Друзья меня не узнавали. Да я и сам не узнавал себя.Уже на следующий день я не мог терпеть табачногодыма. Когда друзья предлагали закурить, я им отвечал:

«Для меня сигарета – атомная бомба. Милосердный Богосвободил меня от столь постыдного рабства».Еще чувствительней проявилось отношение к алкоголю. Даже запах пива вызывал у меня, и поныне вызывает, отвращение.Господь помогал мне и физически. На работе я забывалоб усталости, когда начинал про себя петь некоторыепсалмы.

Перечитывая снова и снова Евангелие, я теперь виделвсе в ином свете. В седьмой и восьмой главах Послания кримлянам совершенно отчетливо распознавал свои собственные переживания.К моим свидетельствам об исцелении и спасении окружающие относились настороженно. Уже после первыхслов все стали называть меня баптистом, хотя у меня ещене возникало мысли принимать это название. Имеярадость и мир с Господом, я искал возможности делитьсяэтой радостью с другими.