Пропаганда 2.0

Интернет и SMS-сообщения в процессе передачи могут быть существенно трансформированными незаметным для потребителя способом [18] – это замечание Дж. Потилла, специалиста в сфере медиаантропологии. Еще одно наблюдение встретилось нам в его исследовании переноса часов и календаря как западного изобретения в иные культуры [19]. Он подчеркивает, что когда люди говорят о своих любимых программах, они одновременно рассказывают, как они структурируют свои социальные время и место. Радио структурирует день, телевидение – вечер. Как видим, сегодняшние медиа реально структурируют жизнь человека на четкие временные отрезки.

Есть также множество других косвенных параметров, которые может рекомендовать нейропсихология, но пропаганда пока не подумала о них (см., например, [20–22]). То есть потенциал пропаганды пока использован не до конца.

Благодаря Сноудену были обнародованы новые инструменты спецслужб, в данном случае британских, по работе в Интернете (см., например, [23–25]). Работа задается в таких плоскостях:

– введение всех видов фальшивой информации в Интернет для разрушения репутации целей;

– использование социальных наук и других техник для манипуляции онлайновым дискурсом и активностью, чтобы достичь желаемых результатов.

В качестве тактики такой дискредитации используются: размещение фотографий в социальных сетях, написание блогов от имени жертв, отправка информации коллегам, соседям, друзьям.

Совершенно неудивительно, что эти разработки выросли в рамках Британии. Она все время берет на вооружение в систему государственного управления новые открытия из области социальных наук. Общим определением данного подхода со стороны спецслужб становится «использование онлайновых техник для того, чтобы нечто имело место в реальном или киберпространстве».

Понятным становится внимание к соцсетям, если посмотреть на данные Центра Пью [26]. Это данные января 2014 г., по которым 74 % взрослых, использующих Интернет, пользуются соцсетями, что открывает новые возможности как для отслеживания, так и для проведения соответствующих пропагандистских операций. На сентябрь 2014 г.: 71 % онлайновых взрослых использовали Фейсбук, 23 % – Твиттер, 26 % – Инстаграм, 28 % – Пинтерест, 28 % – Линкедин. Соответственно, возникают и научные анализы эффективности «Аль-Каиды» в онлайне [27].

Но соцсети порождают тактический информационный продукт, хотя он и может направляться требованиями стратегического контента. Более интересен стратегический информационный продукт, который плавно перетекает в продукт виртуальный. Это мифы, поскольку именно они «правят миром», задавая его картинку.

Венеция может рассматриваться как один из первых сознательно сконструированных мифов [28–31]. Видимо, не зря ученики Гутенберга были перекуплены в свое время Венецией. Венецию задавали и как страну свободы, и как страну развлечений. Отсюда каждый мог взять себе то, что ближе.

Советский Союз как более близкий нам пример также был полностью сконструированной в виртуальном мире страной. Причем для его жителя виртуальная правда всегда была более правильной, чем реальность, поскольку реальность вокруг тебя лично трактовалась как исключение из правил. Виртуальность навсегда и бесповоротно побеждала реальность. Однако это не могло длиться вечно. Если бы перестройка не произошла тогда, когда это случилось, она бы неизбежно появилась с изобретением Интернета. Советская пропаганда была мощной, но ее существенным компонентом была цензура. А без цензуры она теряла всю свою эффективность.

Сильные игроки массированно укрепляют именно свой стратегический контент, понимая, что, сберегая его, они создают структуру, которая может не бояться чужого мнения, поскольку именно оно, скорее всего, будет восприниматься как неправда.

При этом многие сегодняшние проблемы пропаганды, вероятно, были заданы наличием разных концепций в предвоенное время после успешной роли пропаганды в Первую мировую войну. Ведь и Липпман, и Бернейс работали в известном комитете Криля по одной из версий, хотя реально Липпман работал в аналогичной военной структуре.

Различие их подходов является весьма существенным (см. сопоставление их концепций [27, 32–35]. Липпман критически относится к манипуляциям общественным мнением в военное время и к переносу этих методов в мирные времена. Бернейс, наоборот, видел в этом позитивные возможности. Бернейс видел плюсы и в стереотипах как помощнике в работе в сфере паблик рилейшнз, которые даже могут сами создавать новые стереотипы в интересах клиента.

Липпман видел структурные «дыры» в новостных системах, что для Бернейса, наоборот, было возможностью по созданию событий и псевдособытий для последующего освещения. Бернейс даже позаимствовал у Липпмана термины «создание согласия» и «невидимое правительство», но при этом превратил их из негативных в позитивные.