Пропаганда. Из цикла Старая фотография

– Подождите, подождите, я ничего не понимаю. Это фотограф вводит Вас в заблуждение? Мы, по его просьбе, три дня возили его по городу, машину с водителем предоставили. А у нас лишних машин нет. Если так срочно надо, что же он нам голову морочил, Вас в заблуждение вводил? Пошёл бы, да и снял. Так нет же, зачем-то ко мне пришёл!

– А он, и снял. Фотографии у меня на столе, – директор подмигнул Алексею. Возникла пауза.

– Ну, да понятно, фотографии хорошие, будет разворот в альбоме. Ведь так?

– Так. Готовим на утверждение в ЦК.

– Почему в ЦК? – голос Секретаря Горкома дрогнул.

– Обычная процедура, все наши такие издания утверждает Отдел пропаганды и агитации ЦК. Разве Вы не знали? А это издание Первый будет смотреть. Извините, я кажется, Вас задержал?

– Знал, конечно, ну да, утверждают. А при чем здесь три дня?

– Знаете, мы тут тоже заняты. Ах, да, Вы же в курсе. У меня сейчас совещание начнётся. Давайте сделаем так: если после пленума, у Вас ещё останутся какие-нибудь вопросы, звоните. Поверьте, если бы я знал, что Вы к пленуму готовитесь, не стал бы Вас беспокоить, всё и так было ясно. Просто хотелось от Вас услышать.

– Да подождите Вы, пожалуйста. Я чего-то не знаю?

– Извините, я не понял, так у Вас есть время, или нет?

– Ой, как неловко получилось, замотался. Знаете, ночь не спал.

– И не одну, наверное? Так, может, пора отдохнуть? – тон директора изменился.

– Я Вас очень прошу, пожалуйста, скажите, что случилось, чем я могу помочь?

– Спасибо, Вы уже помогли, – голос директора напоминал скрип, железом по стеклу. Он говорил сквозь зубы, растягивая слова, и делая длинные паузы, – есть мнение…, что кто-то…, пытается…, водить за нос…, Центральный Комитет! – директор сдвинул очки на лоб.

– Ну, я же и говорю, – пролепетал голос их селектора.

– Фотодокументы…, это подтверждают…, – стеклянный глаз смотрел прямо на Алексея, другой глаз «наводил резкость» на мокрую фотографию, – а это…, документы!

По спине поползли мурашки. Так Смерш разговаривал со шпионами, – подумал Алексей.

-О чем Вы, что происходит? Что он сфотографировал? Там всё было хорошо, – лепетал Секретарь Горкома.

– Вот именно…, сфотографировал…, до того…, и после. Это же надо…, так суметь… Это… документ!… Вы заслуживаете…, Вы заслуживаете…, – пауза затягивалась. Какой вердикт сейчас вынесет директор? – Вы заслуживаете…, поощрения… Вы меня понимаете?

– Да, да понимаю, спасибо, спасибо Вам, – они понимали друг друга.

«Вертушку» вполне могли слушать. А кого ещё слушать, как не «своих». Слушать всех было физически невозможно. Слушают, или не слушают, зависело от того, взяли уже «на карандаш», или ещё нет. Слушать могли выборочно, или по сигналу стукача, или уже по плану. Как всё это начиналось, и куда шли материалы прослушки, кроме архивов? Наверное, в партийные органы, для оргвыводов. В свою очередь, каждый парт аппаратчик тоже мог прослушиваться. Получалось, что слушали сами себя. Как показала история, от этой тотальной слежки, не было никакого толку. Она лишь создавала атмосферу неуверенности, жить нужно было с оглядкой, стараясь не брать на себя никакую ответственность, чтобы случайно не подставиться. Тот, кто ничего не делает, не может ошибиться. Так, начиная с головы, следуя примеру руководителей, продолжая суетиться, всё общество уже лишь имитировало бурную деятельность, твёрдо зная, что высовываться, себе дороже. Двигатель снижал обороты, корабль уже плыл по течению, по воле ветра и волн, а люди на корабле, не желая этого замечать, плыли в «светлое будущее».

Секретарь Горкома уже не сомневался, что директор действительно держит в руках доказательство обмана, и директор такой человек, который способен выдавить его, как прыщ. Осталось лишь пальцем, указать. Как позже объяснил Главный редактор, Первый слыл добрым человеком, но обмана не простил бы. Секретарю Горкома радостно оторвали бы голову, его же помощники.

– Мать его… Комсомолец! – отключив связь и опустив очки со лба на нос, директор повернулся к Алексею. Алексей вскочил со стула, – да не ты, сиди. Тебе сколько лет?

– Двадцать пять, уже…

– Уже-е?…, да-а…, видишь, как бывает? Как опасно врать?

– Что я ему сделал?

Что сделал, что сделал. На тебя ему наплевать, да и на всех. Он отрапортовал, похвастаться решил, небось. Чужие заслуги себе приписал, а там, хоть трава не расти. А Первый, случайно запомнил, ему видно, сама идея понравилась. А когда этот подслушал, что фотографии обмана пойдут прямо на стол Первому, наложил в штаны, вот он и развил бурную деятельность. Это же, сколько плановых строек остановили. Людей сорвали, строителей и так не хватает. А стройматериалы, откуда? Нас, издательство, уже обговнял. А ты то – свидетель. Тебе ещё повезло, что он не знал, что ты уже всё сфотографировал.

– А что бы он мог сделать?

– Не знаю, можем только догадываться. На кону его карьера, вся его жизнь. Я, таких знаю, они ни перед чем не остановятся. Ну, хотя бы, к примеру, пришла бы нам бумага, из вытрезвителя, напился, подрался…

– Я же не пью, – возмутился Алексей.