Пропала невеста. Вкус крови

Ровно в десять дверь распахнулась, и помощник прокурора Гастингс с лицом, красным от ледяного ветра, вошел в кабинет. Он приветствовал нас улыбкой. Я с интересом разглядывал его, пока он пожимал руку Уайну, потом Джонни и в последнюю очередь мне. Затем он повесил пальто на спинку стула и прошел к телефону, стоявшему в дальнем углу просторного кабинета. Сняв трубку. он выжидательно посмотрел на прокурора. Гарри Уайн наблюдал за ним, как кролик за коброй, готовящейся нанести смертельный удар.

- Вы готовы? - криво усмехнулся Гастингс. Было заметно, что он не верит в решимость Уайна и полагает, что в последний момент тот даст задний ход.

Прокурор, однако, не дрогнул.

- Набирайте номер! - приказал он голосом, в котором к раздражению примешивалась чуть заметная доля страха. Гастингс крутил диск, я прислушивался к легким щелчкам вращавшегося диска. До меня доносились неясные сигналы вызова, потом послышался женский голос. Я не совсем отчетливо разобрал слова, но по-видимому, женщина подтвердила, что помощник прокурора попал в контору Кэллоувея, потому что Гастингс спросил:

- Он у себя, мисс Эванс? - И после короткой паузы задал новый вопрос: - Могу я поговорить с ним? - Он снова немного помолчал, потом сказал: - Мистер Кэллоувей? С вами желает говорить окружной прокурор. - Снова молчание. - Хорошо, мистер Кэллоувей, мы перезвоним через четверть часа. - Он положил трубку. - Сейчас у него совещание, - обратился он к прокурору. - Он выслушает вас, как только освободится. Или вы раздумали говорить с ним?

- Нет, конечно. - Уайн облегченно вздохнул. Не знаю, почему он испытывал облегчение, ведь объяснение с Кэллоувеем откладывалось лишь ненадолго. Я бы на его месте предпочел не тянуть.

Мы продолжали сидеть в прокуренном помещении, не произнося ни слова. Гарри Уайн нервно постукивал по столу костяшками пальцев, его взгляд перепрыгивал с одного предмета на другой, словно бабочка, перепархивающая с цветка на цветок.

- Не нервничайте, - успокоил его Джонни. Если потребуется, мы соберем столько улик против Кэллоувея, сколько надо. Предоставьте это моему отделу.

- Вашему отделу! - презрительно скривился Уайн. - Кому он нужен, ваш отдел! Главные неприятности будут у прокуратуры. Нам всегда достается больше других.

- Вы уже не первый раз пытаетесь унизить полицию, - изменившись в лице, сказал Джонни. - А без нас вы остались бы без работы. Могу заверить вас, мистер Уайн, выследить убийцу, арестовать его ничуть не легче, чем отправить на электрический стул.

- Не смешите меня! - зло ответил Уайн. - Все эти сказочки о дедукции, сером веществе мозга и прочая чушь… Ха, ваши так называемые детективы только и могут, что работать ногами. А это штука нехитрая, такую работу способен выполнить любой. Но вот представить и доказать обвинение - здесь уже требуются мозги. Особенно чтобы доказать, что человек - преступник, на основании той мизерной информации, которой вы нас снабжаете. Где-где, а в прокуратуре дураков нет.

- Невероятно, что у прокурора округа такие примитивные взгляды! - взорвался Джонни. - Неужели вы считаете, что поймать преступника может любой недоумок? Нет, мистер Уайн, наши парни частенько посообразительней самодовольных чинуш из вашего департамента. Их отличает прежде всего наблюдательность. Ваши люди могут смотреть на то, что творится у них под носом, и не замечать главного. Полицейский же детектив всегда смотрит в корень. Мы знаем, что выделить из увиденного и как это согласовать с тем, что мы знали раньше. Ваша работа до примитивности проста: вызубрить, что написано в полудюжине юридических книг, заявить в суде, что аналогичные случаи уже имели место, и вызвать соответствующие эмоции у присяжных.

- Ваши высказывания возмутительны, капитан Ричардс! - вышел из себя Уайн. - Разобраться в том, что ему нужно или не нужно видеть, сумеет любой человек среднего интеллекта. У моих же сотрудников уровень умственного развития намного превышает средний. Говорить, будто мы не видим того, что у нас под носом, всё равно, что злостно клеветать на работников прокуратуры.

Свою лепту в спор решил внести и я:

- Дело в том, что разные люди видят одни и те же вещи по-разному. Возьмите, к примеру, трех или четырех свидетелей преступления. Попросите их изложить свои впечатления на бумаге, и вы получите столько же версий произошедшего, сколько было свидетелей. Кто-то скажет, что убийца был тощий и длинный. Другой, напротив, заявит, что он был невысокий и толстый, как боров.

Был жгучим брюнетом. Абсолютно лысым. Был молод. Нет, стар. К тому времени, как вы сведете воедино их письменные показания, у вас голова пойдет кругом и вы ни на шаг не продвинетесь в вашем расследовании.

- Вздор, чистейшая галиматья! - слегка остыв, сказал Уайн. - Некоторые расхождения в показаниях могут быть вызваны различиями в психологии и менталитете свидетелей. В противном случае не возникло бы никаких противоречий. Они совпали бы до последней запятой.

Достав из пачки очередную «Лаки» и поразмыслив с минуту, я спросил: