Пропала собака

Тропинка была из мерзких — три раза спотыкалась с непривычки о корни и поваленные деревья, чуть не покатилась по склону… Через двадцать минут, выбившись из сил и обматерив здешних лесников, не следящих за тропами, я вышла к лагерю «киевлян», где меня попытались сначала остановить, потом взять в плен, потом провести «игровое изнасилование».

Пытавшиеся получили достаточно вежливое первое предупреждение и удалились.

Я двинулась дальше, все медленнее и медленнее, обостряя свои развитые чувства, мерно вдыхая и выдыхая, постепенно растворяясь в окружающем лесу.

Если верить словам девчонки, вольеры с псами и их охранниками находятся совсем рядом с игровыми лагерями, или километра от «Киева» нет. Тут, случись грызня и что-нибудь еще, услышат.

Значит, «лесники» занимают ближний дом, как часовые — в предупредительных целях. А основные силы располагаются дальше, действительно в «глухом месте: ори — не услышат!».

Миновала пустой двухэтажный дом, который начал разваливаться еще во времена моего первого поцелуя. Нашла тропинку и не слишком наезженную автомобильную колею. Пошла по ней.

Несколько раз сбивалась с нее — теряла. Потом, определяя по хрусту под ногами, что это уже не тропа, снова находила.

Через час облака рассеялись и стало светлее.

Это плохо — я-то в темноте вижу, как кошка, а нормальные люди — нет.

Кажется, тропинка стала расширяться. Да, действительно.

Тут же появилась наезженная колея. И широкий пустырь в лесной чаще.

Справа — обшарпанное приземистое здание без окон, с одной дверью. Слева — груда каких-то арматурин, укрытая брезентом. Впереди — сараюшка, полуспрятанный среди крон. В крохотном окне горит свет. Где-то неподалеку журчит родник.

Никогда бы не добралась в эдакую глушь по собственной воле!

Смирив взволнованное дыхание, стук сердца и слабую предательскую дрожь в коленях, я тихо двинулась вперед, огибая пустырь по границе с растительностью.

Я подкралась вплотную к этому окошку и встала сбоку. Обнаружила щель и с радостным мысленным воплем приникла к ней.

В избушке шел тихий взволнованный разговор.

— Как бы не пролететь нам с этим пидарасом из парка, — вещал средних лет мужчина в слегка мешковатом костюме. — Он, чуть что, за свои обрезанные муды хватается. Ему врежь один раз — расколется.

— А что Племяш? — спросил другой, помоложе, стриженый.

— Что Племяш?! Думает убирать… с поста. На хер он такой нужен?

— Дядьку не спросит? — подал голос третий, точная копия второго.

— Чего его спрашивать? Такой же, только закалки побольше. Из-за ума держится. На псах этих чокнулся, а нам тут сиди, сторожи!

— Он до настоящего дела не дойдет, — качнул маленькой головой четвертый, весь какой-то вертлявый ублюдок, — хилый больно. Вот Племяш за всех и отдувайся.

— Не скажи. Кобелями мается, здесь тоже голова нужна, — возразил первый, — да только скоро ни его собачки, ни он сам, нам нужны не будут.

— Лишь бы Гость не прикопался, — с неожиданным энтузиазмом кивнул вертлявый, — там в гору пойдем.

— Что-то Мертвяк тормозит, — вдруг проронил один из молодых. — Пойду псов проверю.

Дверь маленькой лачуги начала раскрываться, я судорожно соображала, где бы укрыться, когда сзади взревел стремительно приближающийся мотор, в спину ударили два снопа света от фар, взвизгнули тормоза, и стали последовательно хлопать дверцы.

Я метнулась вбок, не оглядываясь — только бы скрыться в чаще, а там — уйду!!

— Стой, кто?! — заорали на меня.

— Бери ее! Она слышала!

— Твою мать! Быстрее!

Ну, Божественное Провидение, помоги! Я споткнулась о корень и рухнула лицом вниз.

Вскочила, дернулась — но двое парней уже обхватили с боков, третий ударил в живот. Я согнулась, хватая ртом воздух, пахнущие потом ладони прижали мои губы к деснам, меня потащили к дому, негромко нервно переговариваясь.

— Косого привезли?

— Привезли, на заднем валяется.

— Готовый?

— Готовенький. Обоссался со страху.

— Давай ее сюда!

Меня втащили в домик и уложили на расшатанную скрипящую кровать.

Черт, я даже не пыталась вырваться, потому что парни знали, КАК надо держать.

С равнодушными лицами меня обыскали, вынимая все, что я приготовила для специальных случаев — и кастет, и иглу с сонным ядом, и по-настоящему действенный газовый баллончик, и пакетик с ядовитыми капсулами, и леску-удавку, и три двенадцатигранника. Не нашли только те три капсулы, что я предусмотрительно рассовала по тайным кармашкам в одежде.

— Да это Ведьма! — увидев гадальные кости, сказал старший из троих приехавших, расписной удалец лет двадцати восьми, с золотыми зубами, весь дорогой, напряженный и очень опасный. — Мне ее Дядя описал.

— Алексей Никитич? — переспросил маленький ублюдок. — Он что, сам не приедет?

— Нет, занят, — ответил удалец, который скорее всего и был тем самым Племянником.

— Что с ней делать? — спросил старший из собачьих охранников.

Мужчина поглядел на меня с задумчивым, пренебрежительным равнодушием.

— Я же предупреждал, Таня, — произнес он вкрадчиво, и я только теперь узнала его голос, — не лезь в наше корыто. Здесь воняет. А теперь ты не только нанюхаешься. — Он обернулся к старшему. — В вольер, вместе с Косым.