Пропали каникулы

Разморенный солнцем, Саша вполглаза следил за облаками. Тихо, убаюкивающе нашёптывала что-то листва старой берёзы, раскинувшая свои ветки над самым сараем, да где-то невдалеке зудела то ли пчела, то ли шмель. Саше показалось, что витязь из облака нахмурился, строго погрозил ему пальцем и вдруг крикнул тёткиным голосом:

— Саша! Да где ты?! Иди молочка попей!

Приподнявшись на локте, Саша глянул вниз. Так и есть! Тётя Глаша стояла с кружкой на крыльце и близоруко оглядывала двор.

Опять еда! Саша даже замер от возмущения и, тихо соскользнув с крыши, оказался по ту сторону забора. Пригнувшись, петляя в зарослях смородины, он стал пробираться к реке. Пусть теперь поищет!

Раздвинув гибкие ветки лозы и спугнув рассевшихся у воды лягушек, Саша оказался на берегу реки. «Ничего себе река, — презрительно фыркнул он. — Вот море — это да, берегов не видно, а тут ручеёк — в ширину метра два, не больше, перепрыгнуть можно…»

Вода в реке была чистая, у берегов просвечивало светлое песчаное дно с яркими зыбкими пятнами солнца. Тихо плыла и плыла куда-то мимо Саши вода, и в ней, как в перевёрнутом зеркале, отражались белые айсберги облаков и пушистая зелень кустов. А что это там желтеет у самого ивняка? Кувшинки? Саша подошёл ближе. Точно, кувшинки! Два крупных цветка уже раскрыли свои глянцевитые блестящие лепестки, а со дна реки к ним тянулось несколько больших бутонов, под водой казавшихся восковыми. На воде покачивались тугие круглые листья, и Саша заметил, что за один из них зацепилась голубая лента. «Купалась какая-то растеряха!» — презрительно хмыкнул он, выудил ленту, повязал ею себе лоб, как это делал знаменитый индеец Чингачгук. Помчался по берегу.

На повороте реки он остановился. У самой воды сидела, склонившись над книгой, девочка. Из кустов ему были видны только тонкий прямой пробор и две длинные косички. В одной голубела точно такая, как у него, лента, хвостик другой был расплетен. Теперь понятно, кто эта растеряха!

Саша сорвал с головы ленту и, небрежно помахивая ею, не спеша прошёл около девочки. Она не подняла головы.

«В самом деле зачиталась или задаётся? Девчонки — они ведь все воображалы! — подумал Саша и свистнул.

Девочка подняла голову и окинула его далёким туманным взглядом, будто спросила: «Ну чего ты тут шляешься? Уходи, откуда пришёл!» И хотя она не сказала ничего подобного, Саше отчего-то стало неловко.

У девчонки был чуть вздёрнутый веснушчатый нос и яркие синие глаза.

Саша смущённо переступил с ноги на ногу и спросил каким-то противным самому себе тихим голосом:

— Твоя лента, что ли?

Новые друзья

У девочки дрогнули тёмные ресницы, в синих глазах вспыхнули весёлые огоньки.

— Моя!

Улыбнувшись, она ловко, не глядя, вплела ленту в косу и, кивнув Саше, — спасибо, мол! — опять склонилась над книгой.

«Даже не спросила, где я её взял!» — вдруг обиделся Саша.

Ему ничего не оставалось, как уйти, но… уходить почему-то не хотелось. Хоть и девчонка, а поговорить можно, всё не так скучно будет…

Саша с притворным вниманием стал рассматривать нарядную стрекозу, которая, будто маленький вертолёт, неподвижно висела над розово-лиловым клевером. В голову, как назло, не приходило ни одного путного слова. Трудно, ох как трудно разговаривать с девчонкой! Ещё вообразит невесть что… И Саша, отставив ногу, изрёк:

— Ну и скучища у вас тут! Жуть!

Девочка подняла на него непонимающие глаза, и Саша смутился окончательно. Он принялся путанно объяснять, что случайно попал сюда, а вообще-то, он каждое лето отдыхает на море…

— Вот где красота! Плывёшь по волнам — вверх-вниз, вверх-вниз — здорово! Особенно в шторм. Я как заплыву — берега не видно!..

Запнувшись, он осторожно покосился на девочку: поверила? На самом деле — но это была его позорная тайна — Саше, после того как он однажды чуть не утонул, разрешалось отплывать от берега даже в самую тихую погоду всего на пять-шесть метров.

Зря он только старался! Рассказ о его морских подвигах девочка пропустила мимо ушей. Пожав худенькими плечами, она безразлично сказала:

— Не нравится — так уезжай! Мне же тут хорошо.

Кое-как оправившись от смущения, Саша снова принял вид человека разочарованного и скучающего.

— Тебе, может, и хорошо. Ты в этой деревне живёшь, привыкла. А мне тут…

— Если можно считать Ленинград деревней, — улыбнулась девочка.

— Так ты из Ленинграда?! — опешил Саша и вдруг покраснел, представив, каким надутым индюком выглядел он со своим глупым бахвальством.

В Ленинграде он был только один раз, на экскурсии, но всё-таки это была зацепка — теперь было о чём говорить. Раздумывая, с чего бы начать, Саша уселся на траву, вспугнув покачивающуюся на цветке красавицу стрекозу. И тут выяснилось, что эта девчонка и не собирается с ним разговаривать: нетерпеливо тряхнув косичками, она опять уткнулась в книжку.

— А что тут хорошего, в этой дыре? — с вызовом бросил Саша.

— А ты оглянись вокруг, — с сожалением отрываясь от книги, но не обидевшись, посоветовала девочка. — Здесь замечательно!