Пропащий

– Я не понимаю твой американский английский.

– Я тоже.

В первую же ночь из моего номера в отеле Майами, где я находился по работе, у меня украли все мои вещи. А в последний день моего пребывания там мне позвонило руководство отеля и сообщило, что все вещи были найдены в одном из других номеров. Жизнь становилась все более странной.

Глядя вниз из окна самолета, направлявшегося в Калифорнию, я подумал о том, что положение человечества на земле было очень шатким. Все занятия людей были детскими игрушками на ковре. Когда я находился в небе, меня не покидало чувство, что Вселенной ничего не стоило проглотить этот ковер в мгновение ока. В аэропорту я ловил сладкие минуты одиночества, отодвигая момент, когда меня снова закрутят подъемы и спады бушующего водопада. Темно-коричневые тени гор Сан-Хасинто напоминали огромные кучи кофе, когда появились встречающие меня Йогиня с Мэгги. Мы обнялись, в их хитрых взглядах читался вопрос: «Ну что, снова здорово? Ты готов к этому?»

Названия улиц здесь звучат как имена школьных чирлидерш: Сэнди, Николь, Дебора. Когда я вошел в дом, знакомые лица приветствовали меня официально, как будто присутствовали на саммите в сумасшедшем доме. Глава организации, капитан, босс сидел у входной двери, тощий как палка, но энергичный и бодрый.

– Посмотрите, кто пришел. Рад вас видеть.

– Рад видеть вас также, сэр. Вы хорошо выглядите.

– Она очень хорошо обо мне заботится, – сказал он, показывая на хозяйку.

Толпа варилась с ним в одном котле вот уже несколько недель. Мы быстро поздоровались с другими. «Хватит, хватит, хватит!» – кричал он, когда люди обнимались. Он вспомнил историю о том, как его внук хотел обнять его. «Дедушка, ты хочешь сказать, что ты никогда никого не обнимаешь?» – «Я за всю жизнь ни разу никого не обнял!» (Эта история из серии того, что он никогда в жизни не плакал или не говорил своей жене, что любит ее.) «Ты хочешь сказать, что ты никогда не обнимал свою жену?» – спросил мальчик.

– Он поставил меня в очень деликатное положение. «Если бы я не обнимал ее, тебя бы здесь сейчас не было! – сказал я ему. – А теперь давай отсюда!»

Объятия и поцелуи просто не приняты в Индии, по крайней мере на людях. Достаточно сложить руки в жесте намасте. По всей видимости, вскоре после «катастрофы» он совсем перестал дотрагиваться до людей, объясняя это тем, что его энергии были слишком разрушительными.

Мы с Йогиней любили пошутить над раджнишевскими объятиями. Там, когда обнимаешься, нужно обязательно смотреть человеку в глаза, держать его крепче, чем обычно, и издавать что-то вроде стона.

Я сел на ковровое покрытие в глубине комнаты. Стена позади него была освещена напольным светильником. Все было то же самое, тот же мыльный пузырь – за исключением этой небольшой новой детали.

– Если хочешь узнать, что станет с тобой после смерти, иди и убей себя!

– Не используйте это грязное слово «сострадание»! Это дерьмо собачье!

– А если сделать это, упадешь замертво? – спросил кто-то, продолжая в его духе.

– Что произойдет, ты не можешь знать, это будет конец тебя.

Он снова читал свою биографию – это был тот же текст, который он читал в Ментоне. Один разговор был описан очень подробно, с мельчайшими деталями.

– Он знает о моей жизни больше, чем я!

Он шутил.

Описание его жизни до «катастрофы» представляло собой набор разрозненных историй.

– Что случилось с Юджи после «катастрофы»?

– Он никогда не существовал.

На второй день я спросил:

– Юджи, как так получилось, что ты больше не знаменит?

– Чтобы быть знаменитым, нужно что-то продавать. Я отказался.

Мы пошли перекусить в огороженный кондоминиум неподалеку, арендованный двумя нашими парами. Все было новеньким, белым, с ковровыми покрытиями от стены до стены. Типичная вычурная мебель подпирала наклонный потолок, заканчивавшийся панорамными окнами, выходившими на ярко-зеленую психоделическую лужайку. Юджи сел спиной к окну. Чучи Баба, шотландская овчарка Сидда и Кары, принесла ему деньги в ошейнике. Сидд был ветераном вьетнамской войны. Его жена Кара стала такой же преданной Юджи, как и он сам, хотя прежде, в результате контактов с Ошо, ее дом гостеприимно раскрывал двери любому духовному учителю, проезжавшему через Южную Калифорнию. Свою первую встречу с Юджи Сидд сравнил с миссией в джунглях, вызывавшей ощущение смерти, дышащей тебе в затылок. Он говорил, что во время первой встречи волоски на его шее буквально встали дыбом – и это было реальное физическое ощущение. Подняв глаза, он увидел, что Юджи смотрит на него.

Мы пили кофе, ели торт, печенье и картофельные чипсы. Юджи напоминал нам о том, что во всех продуктах присутствуют пищевые добавки.

– В вашем сыре есть морфин!

Лиза недавно нашла в Интернете ссылку по этому поводу.

– Даже овсянка вызывает привыкание, поэтому я перестал ее есть, – сказал он с ноткой отвращения.