Пропащий

После почти года непрерывных путешествий с Юджи Эллен решила в конце месяца вернуться в Нью-Йорк. В прошлом году максима денег «Хватай бабло и дуй в дорогу!» подстегнула ее отправиться в столь долгое путешествие. Сейчас она боролась со все усиливающимся чувством своей неадекватности: ей становилось все труднее находиться в обстановке, воспринимаемой ей как тотальный контроль. Я понимал ее чувства. Но мне уходить было некуда. А может быть, я был слишком отчаянным. Я знал, что пока крутишься вокруг Юджи, его кажущееся безразличие к твоему комфорту не даст тебе ни мгновения передышки, давление не прекратится ни на одну секунду. Я уже представлял, как меня снова накроет в попытках избежать этих сумасшедших бешеных поездок, когда явится Преподобный.

Как-то днем в поездке, уже на подъезде к Саанену, Калифорниец сделал мне нумерологический прогноз. В его системе я был классической семеркой. Это означало, что для меня были характерны обращенность внутрь, желание проводить много времени в одиночестве за чтением книг и размышлениями над тем, как все работает. Это должна была быть жизнь отшельника, но в тот год я находился на пороге больших перемен. Кто-то с заднего сиденья добавил, что и с точки зрения астрологии год был очень для меня значимым. Плутон в двенадцатом доме. Что бы это ни означало, казалось, на астрологической кухне по моему поводу заваривается нечто грандиозное. Хотя в общем-то моя жизнь текла, как обычно.

Несмотря на непростую ситуацию с жильем, мы с Йогиней жили довольно дружно. Дела пошли гораздо лучше после того, как я перестал делать попытки устроить все по-своему. Юджи всегда говорил о важности сдачи. Сделать это намеренно невозможно – это просто случается. Между тем Юджи стал таким внимательным по отношению ко мне, что мне порой становилось неловко. Он подходил, когда я сидел на диване или шел в магазин, брал меня за руку и притворялся, что собирается сделать бросок. Я очень хорошо осознавал качество его прикосновения. Оно было необыкновенно мягким и ободряющим, но я чувствовал себя каким-то неуклюжим. Кроме того, хотя он выглядел как женщина, временами мужчина чувствовался в нем очень сильно. Мне все время казалось, что он тратит на меня слишком много времени.

Глава 62

«Ваше обусловленное прошлое – единственное, что может выразить себя».

Она уехала к отцу, и на июль я перебрался в ее квартиру в Шале Биркенвилд, располагавшуюся прямо над студией Юджи. Это была небольшая светлая мансарда с окном в крыше и крошечной прилегающей к кухне спальней. Она была похожа на каюту на яхте, через прозрачную крышу которой можно было наблюдать за проплывающими облаками. Впервые за месяц я хорошо выспался. Начавшийся сильный дождь оставил в воздухе здоровый запах деревенского навоза. Звук дождя по крыше успокаивал. Я мог дни напролет проводить там в работе за книгой.

С тех пор как я отдал ему 100 долларов из гонорара за статью, он изводил меня, требуя такую же сумму в евро и франках. «Сто франков, сто евро и сто долларов – это традиция!» В его день рождения я чувствовал давление особенно сильно. Он продолжал трясти с меня «долг» и в то утро, выходя из дома, сказал: «Держись за свои грязные деньги и живи в нищете!» Я знал, что он просто дразнит меня, но его слова крутились у меня в голове весь день. Даже сейчас я иногда вспоминаю их. Как только он начинал продавливать меня по поводу денег, у меня тут же появлялись две мысли: первая – о финансовой катастрофе, а вторая – о том, как он загонял некоторых в долги, а потом их финансовое положение кардинально менялось в лучшую сторону. В конце концов я оправдал свою нищету тем, что приехал к нему не ради зарабатывания денег. Если я снова ввяжусь в эту игру, я очень скоро обнаружу себя не в его обществе, а в самолете по пути домой без копейки в кармане и с мыслями о том, где бы заработать.

В середине июля интенсивность наших поездок нисколько не уменьшилась. Было скучно, однообразно и, за исключением общения с ним во время какого-нибудь обеда или перерыва на кофе, болезненно. Как-то мы провели в дороге десять часов кряду, проехав до Валлекрозии и обратно. На следующий день мы снова отправились в Эвиан, а затем еще и в Шамони. Не важно, как я себя чувствовал, он хотел, чтобы я был рядом, и мне приходилось подчиняться. Каждый раз, когда я садился за руль, у меня возникало ощущение непрекращающегося ночного кошмара. Каждый изгиб на любой из дорог, ведущих из долины, я знал как свои пять пальцев.

После поездок мы возвращались в номер 609, ели или расходились по домам, когда он был готов пойти к себе. Он то и дело просил меня помочь ему при ходьбе, а затем бросал на пол, превратив этот небольшой ритуал в ежедневную рутину. Каждый раз он смеялся с неослабевающим энтузиазмом. Он хватал мою руку со словами:

– Думаешь, я слабею?

– Нет!.. Ну, может быть…