Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Я чувствовал себя одиноко. Что-то накалялось и загоралось, прежде чем взорваться и исчезнуть в пространстве. Дым, извиваясь, прокладывал себе дорожку от крыши в тёмно-синее звёздное небо. Я вспомнил, как годом раньше я точно так же стоял на углу улицы в Бруклине. Была морозная зима, а я только что вернулся из Европы после нескольких месяцев, проведённых с ним. Тогда я тоже стоял, не понимая, как меня занесло в это ужасное морозное чистилище. Как можно было так легко переместиться из тепла его присутствия в кошмар цивилизации? Разве не должен был мир измениться пусть на чуть-чуть, но навсегда? Откуда мне было знать, что готовило нам будущее? Будучи полностью погружённым в его присутствие, невозможно было заметить хоть что-то ещё. Глядя через террасу на жар, идущий от тех окон, казалось, весь мир движется к своему концу.

«Желание постоянства — причина человеческого несчастья». В течение последующих двадцати четырёх часов мы получили бесчисленное количество смс-сообщений, писем по электронной почте и телефонных звонков со всех концов земного шара с одним-единственным вопросом: «Что происходит?»

Я одновременно чувствовал себя глупо, злился, обижался и ощущал свою беспомощность.

Йогиня довольно хорошо справлялась со своими чувствами. Если ты женщина, тебе разрешено плакать. Слёзы постоянно были готовы хлынуть из моих глаз, но я не решился открыть эту плотину. Куда делась уверенность, которую я чувствовал, когда в последний раз сидел рядом с ним? Я ушёл от него спокойный, с лёгким сердцем, и вдруг оказался в тисках горя более страшного, чем когда умер мой отец. Всё, на что я смотрел: улицы, магазины, пейзажи, небо — всё было пропитано душераздирающими эмоциями. От постоянных усилий сдержать слёзы у меня болело горло. Каждый раз, когда я бросал взгляд через сад, я словно вторгался во что-то святое, по-настоящему святое. Как будто подсматривал за исчезающими, рассеивающимися, разрушающимися, выветривающимися природными силами.

Идущий из трубы дым напоминал мне о бесконечных ночах, проведённых у камина за поддержанием огня, в то время как он лежал на диване. Теперь, когда поводок с моей шеи был снят, была дана ясная команда: «Убирайся! Уходи!»

Когда наконец через день мы уехали, я почувствовал, как с каждым километром, отдаляющим нас от его дома, придавивший сердце камень становится всё легче и легче. Стоял прекрасный солнечный день, и дорога через итальянские Альпы действительно была очень приятной. Мы остановились поесть мороженого в том же магазине, где останавливались раньше по дороге в Швейцарию. Добравшись до него, мы шутили и смеялись, вспоминая наш последний визит туда.

По приезде в Гштаад мы распрощались со всеми и пошли с Йогиней в её квартиру наверху.

Этажом ниже по пустым комнатам гуляло эхо.

ГЛАВА 82

«Говорю вам, вы гораздо более уникальны и неповторимы, чем все эти святые и спасители человечества, вместе взятые».

Несколько дней мы бездельничали. Каждое утро я просыпался с головной болью и тревогами о деньгах. Ни о чём другом я думать не мог.

«Получать нечего, и у вас нет необходимости что-либо получать».

Мы сидели в её крошечной гостиной и через застеклённый скос потолка наблюдали за плывущими по небу облаками. Йогиня ухаживала за садом на балконе, а я купил ящики, чтобы сколотить стол для работы. Ей предстояло вернуться в Штаты и уладить дела с бумагами, я же оставался работать здесь: эта книга сейчас была моим единственным спасением. В город приехали Миша и Эллен. Миша вернулся назад в Италию с документами для Юджи, а Эллен поселилась в «Кабане».

Мы пошли к ней в гости, и я вытянул несколько карт таро на прошлое, настоящее и будущее. На прошлое мне выпала карта «Сила», изображавшая женщину, руками держащую открытой пасть льва. На настоящее — «Отшельник» — монах в капюшоне с лампой в руке. А картой будущего был «Суд» — что-то прямо из Библии: с духами, поднимающимися из могилы, и ангелом, трубящим с неба, — эту карту называют картой расплаты. Под Отшельником» лежал «Король жезлов» — по словам Эллен, символ огня и путешествий, а над «Отшельником» — «Семёрка пентаклей» с изображением фермера, опиравшегося на мотыгу и размышляющего о плодах своего труда, что должно было означать деньги, заработанные тяжёлым трудом.

Через два дня Эллен снова уехала в Штаты. Мы остались одни. Единственная дошедшая до нас новость была о том, что он по-прежнему лежал на диване.