Пропасть

Потом заглянула ещё более странная личность — Юра. Здоровенный малый, что называется — косая сажень в плечах. Сам из Херсона, но жил в Воркуте. Там у него дядя работал какой-то шишкой в уголовном розыске. Пристроил племянника в милицию — шофером, для начала. Светила видимо Юре в "органах" неплохая карьера. Однако была у доброго молодца довольно некрасивая страсть — с шайкой таких же лоботрясов ходил он по ночным улицам и срывал с прохожих шапки. В конце концов, всю компашку повязали. Дядя племянника от зоны отмазал. Но из милиции похитителя шапок всё же вытурили и дали два года условно. Через пару месяцев он снова попался — на том же самом. Тут уж дядюшка — то ли не смог, то ли не захотел племяша выручить. Дали тому уже реальный срок… Вообще-то, в принципе, для проштрафившихся ментов существует отдельная зона, где-то в Нижнем Тагиле. Но это для тех, кто на момент ареста работал в милиции. А Юра, на момент повторного ареста, ментом уже не числился. Так что попал в обычную камеру, к уголовникам. Поначалу, отношение к бывшему менту было достаточно ровным. Потом, постепенно, контингент сменился. Как результат — Юру "опустили". То есть — изнасиловали. Для этого и насиловать по-настоящему не требуется — достаточно прикоснуться голым членом к губам, или к оголённому заднему проходу. И всё — "опущенный" становится парией, отверженным, которого никто из окружающих не считает за человека. Он ест только из отдельной посуды, спит на отдельном спальном месте, ему никто никогда не подаст руки, его можно совершенно безнаказанно избить, или унизить… Подобное явление возникло где-то в шестидесятых годах двадцатого века, явно с подачи высшего эмвэдэшного начальства той эпохи. Менты могли бы легко всё это пресечь, но они — что советские, что сегодняшние — наоборот, поощряют такое разделение зэков, всячески подыгрывают этому извращению. Например — в лагерных столовых, совершенно "официально" устанавливаются отдельные столы для "опущенных", частенько их селят в отдельных бараках. Хочу особо подчеркнуть, что тут речь идёт вовсе не о гомосексуализме как таковом — который (в отличие от американских тюрем) никогда не был свойствен русскому преступному миру. "Опущенные" российских тюрем — это вовсе не гомосексуалисты. Точно так же, как не являются таковыми и те, кто их насилует (тем более что, как уже было сказано, изнасилований как таковых, зачастую и не бывает — обычно совершаются лишь чисто символические действия). Дело совсем не в том, что "мужики, озверевшие без баб, друг на друга лезут" — как это порой представляется "вольной" общественности. Просто верхушке карательного аппарата выгодно, чтобы заключённые были разобщены, чтобы они ненавидели друг друга, чтобы руками ментовских шестёрок можно было "опускать" неугодных, лишая их авторитета и влияния. Так было при советской власти, так есть сейчас. В двадцать первом веке, в стране, именующей себя демократической, существуют тысячи отверженных, находящиеся в гораздо более худших условиях, нежели индийские парии… А потом эти люди выходят на свободу — переполненные предельного озлобления на весь свет. И живут среди нас с вами. Равно как живут и те кто "опускал", и менты, которые всё это поощряют. И с этой публикой кто-то собирается топать в светлое демократическое будущее…

У Юры — явные признаки клептомании. Его бы в психушку сажать нужно, а не в тюрьму. Он ворует всё, что попадётся под руку. А это, по лагерным понятиям — "крысятничество". Били Юру многократно и зверски — в том числе и руку ему ломали. Другой бы от таких побоев копыта отбросил — а ему всё нипочём. Поставили его работать подсобником в одну из бригад: принеси-подай, брысь под лавку не мешайся. Там ему приходилось спать на полу возле урны, будили его ударом пинка, или выливая на спящего ведро воды. Потом перевели (в роли такого же принеси-подай) к нам, на котельную. Мы отвели ему тёплое место за котлами, поставили топчанчик, набросали тряпок, всегда давали возможно помыться-постираться. Хоть подворовывал он и у нас, относились к этому философски — типа: хрен с ним, всё равно рано или поздно кто-нибудь его убьёт. Пытался я ему и религиозную литературу давать. Юра брал. Читал. Но толку было мало.

Однажды напарник Димка прибежал возбуждённый: "Слушай — там этап новый пришёл. Из Воркуты. Блатные думают, что там и опущенные есть, которые скрываются. Сейчас Юру на общак потащат (то есть — в барак к блатным). Он ведь в Воркуте одно время в "обиженке" сидел (специальная камера для опущенных) — может кого опознает. Если Юра на кого-нибудь пальцем покажет — я его прирежу нахуй!"