Пропасть Искупления

Скорпион повернулся к нему, заметив, как в визоре шлема мелькнуло искаженное отражение его собственного лица.

– Не поздно для чего, сынок?

– Пятнадцати минут хватит, даже тринадцати. Я успею подняться в мансарду.

– И стащишь скафандр вниз по лестнице? – поинтересовалась Хоури. – В лифт он не влезет.

– Я разобью окно в покоях. Если буду не один, мы выбросим скафандр наружу.

– И с кем ты потом будешь разговаривать? – усмехнулся Скорпион.

– Падать на мост с башни – не то же самое, что с моста на дно Рифта, – сказала Рашмика.

– Двенадцать минут – минимум, – уточнила Хоури.

– Я готов, – сказал Васко. – Скорп, вы со мной?

– Да я бы пошел, если б не было других планов на остаток жизни.

– Значит, нет?

– Васко, мы уже все решили. Там, откуда я родом, отступаться в последний момент было не принято.

Васко запрокинул голову, чтобы увидеть вершину башни «Пресвятой Морвенны». Скорпион непроизвольно сделал то же самое, хотя от таких движений у него кружилась голова. Казалось, собор вообще не движется на фоне неподвижных звезд. И среди этих звезд было два десятка новых, ярких, окруживших Хелу неровным ожерельем. Нельзя оставлять их там надолго, подумал Скорпион. Прежде чем опуститься на ложемент, капитан принял единственно верное решение, защитив своих спящих пассажиров от непредвиденных опасностей, – пусть даже этот поступок был сродни самоубийству. Но рано или поздно кто-то должен позаботиться об этих восемнадцати тысячах душ.

«А при чем тут я? – подумал Скорпион. – Найдутся другие…»

– Не думал, что все зайдет так далеко, – проговорил он чуть слышно.

– Скорп? – переспросила Хоури.

– Нет, ничего, – отозвался он, тряхнув головой. – Просто вдруг подумал: что этот пятидесятилетний свинья делает в такой дали от дома?

– Пытается что-то исправить, – сказала Хоури. – Разве не этим ты занимался всю жизнь?

– Она права, – подхватила Рашмика. – Спасибо тебе, Скорпион. Ты не обязан был делать все то, что сделал. И я никогда этого не забуду.

«А я никогда не забуду, как кричал мой друг, когда я резал его скальпелем», – подумал Скорпион.

Но разве тогда у него был выбор? Клавэйн ни словом не упрекнул своего палача; перед лицом ужасной смерти старик думал только о том, как избавить друга от переживаний. Почему же Скорпион не может почтить память Клавэйна, дав наконец выход накопившейся ненависти? Он оказался в неподходящем месте и в неподходящее время, но его вины в этом нет, как и вины старика. И уж точно ни в чем не виновата Аура.

– Скорп? – окликнула Аура.

– Я рад, что ты спасена, – сказал он.

Хоури положила руку ему на плечо:

– А я рада, что ты вернулся за нами, Скорпион. Спасибо, что спас.

– Свинячье дело нехитрое, – проворчал он.

Потом они молчали, глядя, как помаленьку сокращается расстояние между собором и краем разрушенного моста. Более столетия собор шел вперед, ни разу не проиграв в бесконечной гонке вокруг Хелы. Треть метра в секунду, и так день за днем, год за годом. И вот теперь это вечное и точное, как ход идеальных часов, движение должно оборваться. А вместе с ним и жизнь «Пресвятой Морвенны».

– Скорп, – нарушила девушка зачарованную тишину, – даже если будет уничтожен резной скафандр, как быть с Халдорой? Машина висит в небе, и, если ее включить, тени придут сюда.

– Если бы у нас осталось хоть одно орудие класса «Ад»… – сказала Хоури.

– Если бы да кабы, – перебил ее Скорпион. Он топал, чтобы согреться: либо с его скафандром что-то не в порядке, либо с ним самим. – Да придумаем мы, как уничтожить машину, в крайнем случае подбросим в нее гайку. Иначе они разберутся с нами.

– Они? – переспросила Хоури.

– Те, кого мы пока не встречали. Но они где-то рядом, можете не сомневаться. Следят и каждый наш поступок берут на карандаш.

– А что, если мы ошибаемся? – спросила Хоури. – Может, их интересует, хватит ли у нас ума договориться с тенями?

– Тогда наш список врагов пополнится, – ответил Скорпион. – Но даже если так…

– Что тогда?

– Это еще не конец света. Уж я-то знаю, о чем говорю. Я собираю врагов с того дня, когда сделал свой первый вдох.

Минуту все молчали. «Пресвятая Морвенна» продолжала с хрустом шагать к неминуемой кончине, а голубое пламя «Ностальгии по бесконечности» – гулять по небу, словно карандаш Творца, задумавшего новое созвездие.

– По-твоему, мы должны поступить так, как считаем нужным, даже если им это не понравится?

– Вроде того. И наш выбор запросто может оказаться правильным. Все зависит от того, что на самом деле случилось с вертунами.

– Наверняка они кого-то разозлили, – сказала Хоури.

– Молодцы ребята, – усмехнулся Скорпион. – Помирать, так с музыкой.

«Я ранен, – подумал он. – Да что там, я едва жив. Оставил кровавый след в соборе, прикончил каждого, кто встал у меня на пути. Я в шаге от того, чтобы увидеть полную и необратимую гибель величайшего открытия в истории человечества, единственного средства, способного спасти нас от ингибиторов. И вот стою здесь и смеюсь, словно в кои-то веки выдалась достойная вечеринка».

«Типичное для свиньи поведение, – заключил он. – Мы живем сегодняшним днем, никакого чувства перспективы».