Пропасть смотрит в тебя

Она же показала, что Лида проживала одна, была тихая, скромная, все время играла на пианино; когда на нее Галкины протекли, даже скандал не устроила, а они и рады, копейки на ремонт не дали… жлобы! Здоровалась первой, но не останавливалась, как будто стеснялась, все бочком, на ходу. Были ученики, школьники, девочка и мальчик, лет примерно одиннадцати-двенадцати. И еще Влас из одиннадцатой квартиры… со странностями парень, слегка не в себе, работает в областном архиве. У него еще мама не встает уже восемь лет…

Влас Ульянкин, тощий молодой человек тридцати одного года, производил странноватое впечатление из-за толстых линз очков, которые не позволяли рассмотреть, куда именно он в данный момент смотрит. Правая дужка замотана скотчем. На нем были короткие джинсы, клетчатая рубашка и галстук-бабочка. Капитан Астахов представился и показал удостоверение. Молодой человек замер, уставившись ему в лицо. На вопрос, почему он дома, здоров ли, Влас, подумав, сказал, что здоров, просто у него отгул. Несмотря на необычный внешний вид, он занимал в архиве руководящий пост заведующего отделом рукописей. Холост, хобби – наблюдает за птицами, состоит в обществе орнитологов «Хохлатая цапля», каждые выходные их группа, вооруженная биноклями, отправляется по пешеходному мосту за реку и наблюдает. Это он выложил с ходу, не дожидаясь вопросов, и капитан подумал, что парню не хватает общения. Как многие незамысловатые и добропорядочные люди, считает, что полиция должна знать все. Он представил себе Власа в камуфляже, в его чудовищных очках, сидящего в засаде и смотрящего в бинокль…

Лидия Ивановна замечательный человек и учитель, сказал Влас. Он давно хотел научиться играть на пианино, но стеснялся. А потом решился. Они занимаются два раза в неделю, а потом пьют чай и разговаривают. Он приносит конфеты…

– Какие конфеты? – сделал стойку капитан.

– Шоколадные или пирожные, – сказал Влас. – С Лидой можно говорить обо всем! О литературе, религии, философии… А что случилось? – спохватился он. – Извините, что не приглашаю, там мама… – Он махнул рукой в глубь квартиры.

– Асик, кто там? – прозвучал издалека надтреснутый женский голос.

– Ма, это ко мне! Так что же случилось? Что-то с Лидой?

– Лидия Ивановна умерла…

– Как умерла? – Влас был потрясен; открыв рот, он смотрел на капитана громадными стрекозиными глазами. – Но… как же так, я видел ее вчера… – Он снял очки и принялся протирать их краем рубашки.

– Когда именно?

– Ну… у нас был урок… в восемь вечера. Мы занимались, потом пили чай… Как это случилось? Почему она умерла? Сердце?

– Пока неясно. Чай пили с конфетами?

– Да, кажется…

– В коробке?

Влас задумался.

– Нет, – сказал он наконец. – Без коробки, триста граммов «Шехерезады», с орешками.

– Посмотрите. – Капитан достал мобильный телефон. – Возможно, вам знакома коробка?

Молодой человек долго рассматривал картинку с коробкой, потом покачал головой – нет.

– У нее были знакомые мужчины? – спросил Астахов.

– Мужчины? У нее и женщин-то знакомых не было. Я звал ее к нам в секцию, а она стеснялась, повторяла, что вот-вот решится и начнет новую жизнь, уже предприняла некоторые шаги…

– Новую жизнь? В каком смысле?

Влас пожал плечами:

– В смысле птиц, я думаю. Да! Еще косметика… она стала красить губы! Никогда не красила, а вчера я обратил внимание, что у нее накрашены губы… помада пастельная, светлая… и духи! С запахом лимона…

Губная помада, духи, новая жизнь… мужчина?

– Может, у них роман? – предположил Лисица. – Он одинокий, с мамой на руках, она тоже… кроме того, они соседи, что большой плюс. И краситься стала… Не думаешь?

– Хрен его знает, что я думаю, – честно признался капитан Астахов. – Не похоже вроде, она намного старше.

– Я тебя умоляю! – воскликнул Лисица.

…Коллеги по работе ничего существенного не добавили; коробку никогда не видели, жертву с мужчинами не видели. И губную помаду не замечали, Лида не красилась. Значит, сделал себе заметку капитан, накрасилась специально для Ульянкина, прав Лисица. Конфликтов не было, жалоб тоже, дружила с Радой Миклош, класс гитары. Ну как дружили… пили кофе в забегаловке через дорогу и болтали о школьной программе, вакансиях, прибавке к зарплате… ничего такого. Никаких мыслей, всеобщее потрясение, родных нет, наследников нет… ничего! Ни на что не надеясь и чувствуя себя по-дурацки, капитан спросил, не собиралась ли Лидия Глут начать новую жизнь? Рада Миклош, пышная черноглазая брюнетка, задумалась; потом сообщила, что да, было: типа, Лида сказала, скоро весна, надо начинать новую жизнь. А что это значит? А ничего, так, обычная женская болтовня…