Пропавшая

Я смотрю на экран. Показывают старый черно-белый фильм – «Добрые сердца и короны» с Алеком Гиннесом[34]. Когда звук выключен, еще сильнее бросается в глаза, как переигрывают актеры.

– Я не одержимый, ты же знаешь.

– О чем вы, сэр?

– Я не пытаюсь возродить Микки Карлайл из мертвых.

Али откидывает с глаз прядь волос.

– А почему вы думаете, что она жива?

– Я не могу объяснить.

Она кивает:

– Когда-то вы были уверены насчет Говарда.

– Но не абсолютно.

Как бы мне хотелось все ей объяснить! Но я понимаю, что это похоже на паранойю. Иногда я ловлю себя на мысли, что только одного человека в мире я могу с уверенностью исключить из числа похитителей Микки – себя самого. Мы провели более восьмисот допросов и записали тысячу двести показаний. Это было одно из самых крупных и дорогостоящих расследований в истории британской полиции, но мы все равно не смогли найти ребенка.

Даже сейчас мне иногда попадаются фотографии Микки на столбах и домах. Никто другой их не замечает, никто не вглядывается в ее черты, но я ничего не могу с собой поделать. Иногда я разговариваю с ней по ночам, что очень странно, – ведь я никогда по-настоящему не разговаривал с Клэр, моей собственной дочерью, когда ей было столько же, сколько Микки. У меня было больше общего с сыном, поскольку мы говорили о спорте. А что я знал о балете и Барби?

О Микки я знаю больше, чем о Клэр. Я знаю, что ей нравился блестящий лак для ногтей, блеск для губ с ароматом клубники и Эм-ти-ви. У нее была тайная шкатулка, в которой хранились гладкие камушки, раскрашенные керамические бусы и заколка для волос, украшенная, как она утверждала, не стекляшками, а настоящими бриллиантами.

Она любила петь и танцевать, а в поездках пела: «Плыви, плыви на корабле, качаясь по волнам, а как увидишь крокодила, дай знать скорее нам». Когда-то я сам пел эту песню Клэр перед сном и гонялся за ней по комнате, пока она, хохоча, не ныряла под одеяло.

Возможно, я чувствую вину. Об этом чувстве я знаю много. Я с ним жил, женился на нем, видел, как оно плавает в пруду подо льдом. Я эксперт по части вины. В моей жизни есть и другие пропавшие дети.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спрашивает Али, опираясь на мою кровать.

– Просто задумался.

Она подкладывает мне под спину подушку, отворачивается и, наклонившись над раковиной, умывает лицо холодной водой. Теперь мои глаза привыкли к темноте.

– Ты счастлива?

Она снова поворачивается ко мне, удивленная моим вопросом.

– О чем вы?

– Тебе нравится работать в отделе сопровождения? Ты этим хотела заниматься?

– Я хотела быть следователем. А теперь катаю людей по городу.

– Но тебе предстоит сдавать экзамен на звание сержанта.

– Мне никогда не поручат расследование.

– Ты всегда хотела работать в полиции?

Она качает головой:

– Я собиралась стать спортсменкой. Хотела быть первым британским олимпийцем с индийскими корнями.

– И что случилось?

– Плохо бегала. – Она смеется и потягивается так, что хрустят суставы. Потом искоса смотрит на меня. – Вы ведь собираетесь продолжить расследование, несмотря на предубеждение Кэмпбелла?

– Да.

Вспышка молнии рассеивает мрак палаты. Но гроза слишком далеко, и грома не слышно.

Али щелкает языком. Она явно приняла решение.

– У меня есть пара недель неиспользованного отпуска. Возможно, я смогу вам помочь, сэр.

– Нет. Не стоит рисковать своей карьерой.

– Какой еще карьерой?

– Я серьезно, ты мне ничего не должна.

Она смотрит на телеэкран, и его серый квадратик отражается в ее глазах.

– Вы, возможно, подумаете, что это звучит сентиментально, сэр, но я всегда вас уважала. В нашей конторе женщине приходится нелегко, но вы никогда не относились ко мне иначе, чем к другим. Вы дали мне шанс.

– Тебя должны были повысить.

– Это не ваша вина. Когда вас выпишут, возможно, вам стоит поселиться у меня… в комнате для гостей. Я смогу вас охранять. Я знаю, сэр, что вы откажетесь, потому что думаете, что помощь вам не нужна, и не хотите доставлять мне неприятностей, но не стоит сходу отвергать мое предложение. Я думаю, это хорошее предложение.

– Спасибо, – шепчу я.

– Что вы сказали?

– Я сказал «спасибо».

– Ах, вот как. Здорово.

Она вытирает руки о джинсы с выражением облегчения на лице. Новая вспышка молнии окрашивает все в палате в белый цвет, словно при фотосъемке.

Я прошу Али идти домой и отдохнуть, потому что через несколько часов я уеду из больницы. Несмотря на все усилия Кэмпбелла, меня не взяли под арест. Полиция находится здесь, чтобы охранять, а не удерживать меня. Мне безразлично, что скажут врачи или что сделает Кэмпбелл Смит. Я хочу вернуться домой, взять свой дневник и найти Рэйчел Карлайл.

Теперь я не могу рассчитывать на то, что память ко мне вернется. Возможно, этого не случится. Чтобы раскрыть дело, нужны факты, а не воспоминания. Факты, а не воспоминания расскажут мне, что случилось с Микки Карлайл. Говорят, плохому копу не дает спать совесть, а хорошему – нераскрытое дело.

Я не думаю, что я плохой коп. Но, может быть, мне предстоит узнать о себе и это.

8

Доктор Беннет топает по коридору в своих ковбойских сапогах с кубинскими каблуками.